Двести третий день зимы

Нюта не сразу поняла, что Груня обращается к ней. Папку, которую та выдала ей в машине, она чуть не оставила на лавке у морозильной камеры. И теперь пришлось поднимать гладкую корочку, искать в кармашке ручку и корябать поверх списка закупок для кофейни нечто бессмысленное. Костюк наблюдал за ней с рыбьим равнодушием. Нюта сделала вид, что дописала, и встретилась с ним взглядом: пустой морозный подвал, ничего больше в глазах капитана разглядеть не получилось.

– Время позднее, – наконец сказала Груня. – Так что мы поедем.

– Конечно, конечно. – Костюк встал и выжидательно на нее уставился.

Груня обворожительно улыбнулась.

– Телефончик ваш я сохранила, как только дело прояснится, так сразу вас на рюмочку чая и приглашу! – И, все так же улыбаясь, потянула Таю к двери. – Доброй ночи! – сказала она, перешагивая порог.

Костюк продолжил стоять, медленно моргая. Казалось, если он откроет рот, из него вырвется пузырь, который затем неспешно поднимется к потолку.

– До свидания, – пробормотала Нюта, выскальзывая из кабинета.

Тая от прощания воздержалась.

15

В машине они молчали, пока не выехали за ворота участка.

– Это было глупо, – заметила Груня, не оборачиваясь.

Нюта сидела на заднем сиденье и сжимала в ладони Таину ледяную руку. На ощупь та была как пластмассовая, и вся Тая – тоже. Прямая спина, застывший взгляд. Она только покачивалась на поворотах и изредка моргала.

– Глупо и могло помешать настоящему делу, – продолжила Груня.

Тая презрительно фыркнула, но чуть отмерла.

– Где оно, дело это? – Она сжала Нютины пальцы. – И да, ничего глупого не вижу. Акционизм – часть нашей работы…

– Не начинай даже! – Груня повысила голос. – Это все детский сад. И как обычно, расхлебывают за тебя другие.

Тая закусила губу и уставилась в окно. В мелькающем свете фонарей ее лицо то вспыхивало теплым сиянием, то снова погружалось в темноту. Нюту начало укачивать, и она стала смотреть вперед, через лобовое стекло. Машина мчалась по пустой дороге мимо сугробов и домов, игнорируя отключенные светофоры.

– Что ты пообещала этому ублюдку? – спросила Тая.

– По мелочи, – отмахнулась Груня. – Можешь не брать в голову, как и всегда.

Нюта вжалась в сиденье и постаралась дышать как можно тише, но Тая не взорвалась. Фыркнула еще раз и окончательно расслабилась.

– Надо Шурику дозвониться, он небось на стену уже лезет.

– Это вы сами разбирайтесь. Мое дело – вытащить, отмазать, домой довезти…

Тая наклонилась вперед и обняла Груню вместе с водительским креслом.

– Ну все, все, – сказала она куда-то ей в плечо. – Я тоже перепугалась. Но обошлось же. Спасибо тебе.

Нюта вросла в сиденье. Внезапное объятие и тишина, воцарившаяся после него, не подразумевали чужого присутствия. Страшно было спугнуть их, страшно было помешать. Но Тая уже сама откинулась на спинку и спросила Нюту:

– Насыщенный вечерок, правда?

Бровь у нее распухла, ссадина на губе запеклась и затянулась корочкой. Нюте захотелось ее потрогать. Но она лишь слабо улыбнулась в ответ.

– Я сказала бы – чересчур.

– Да уж, по лицу я не планировала получать.

– А зря! – встряла Груня, заруливая во двор. – Если уж ты акционистка, то не мелочись.

Нюта закатила глаза.

– Домой поднимешься?

– Воздержусь, – ответила Груня, но ключи из зажигания вытащила. – Ты давай поднимайся, а мне с Нютой переговорить надо.

Тая вздернула брови и уставилась на Нюту, но та только плечами пожала. Спорить они не стали. Тая выбралась из машины, запустив внутрь немного морозного воздуха, и побежала к подъезду. А Нюта осталась. Наверное, стоило пересесть на переднее сиденье, но оказываться так близко к Груне ей не хотелось. Начинать разговор тоже. Она примерно понимала, о чем пойдет речь. Сейчас Груня включит заботливую мачеху и попросит Нюту приглядывать за непутевой падчерицей. Родители друзей часто принимали Нюту за положительную тихоню, на которую можно скинуть часть надзора за буйным чадом. Бабушка Славика и вовсе считала, что тот давно поехал бы в колонию, не будь рядом Нюточки.

– Ты с Радионовым Глебом Павловичем насколько близка?

Нюта замерла, обдумывая вопрос. Затем осторожно уточнила:

– А вы что имеете в виду?

– Деятельность его насколько с тобой связана? – Груня открыла бардачок и принялась в нем нервно искать что-то. – Когда под него начнут копать, как сильно тебя зацепит? Документально, фактически, гипотетически.

– Копать? Зацепит?

Нюта почувствовала, как запущенный Таей мороз леденит зубы и язык. Или это страх. Она не понимала.

– Нюта, соберись. – Груня достала из бардачка сигарету и зажигалку. – Проверку уже запустили. Лысин будет землю носом рыть, только бы связать Радионова с этим цветочным мстителем. Развелось акционистов на нашу голову… Так как? Крепко ты с ним связана?

– Он мой научный руководитель и начальник! Конечно, связана. Работы общие, отчеты общие…

Груня подожгла кончик тонкой сигареты и затянулась. Выдохнула дым, и он заклубился вокруг нее.

– Плохо. Но решаемо. Ты, главное, не дергайся. И новых дел с ним не начинай.