Двое в лодке

Иртышный дернулся.

«Выдержит дверь или как? Неизвестно. Исходя из того, что я видел ранее, скорее нет».

– Максим, что у вас случилось?

– Аркадий Петрович, – донеслось с той стороны. – Можно мне добавки после завтрака? Есть очень хочется.

Иртышный подошел к двери, открыл заслонку и сказал:

– Хорошо, вам принесут что-нибудь.

– Спасибо. Ногти у меня выросли почему-то быстро. Подстричь бы.

«Что же, анализы у него можно не брать. Так, для порядка если».

– Да, не волнуйтесь, все сделаем.

– Спасибо, – сказал пациент, стоящий напротив двери.

В следующее мгновение он развернулся и с места резко прыгнул на койку, находящуюся в двух метрах от него. Бывший шахтер перевернулся в воздухе и плюхнулся спиной на кровать. Его голова легла точно на подушку.

Иртышный не уронил нижнюю челюсть лишь потому, что она была привязана сухожилиями к черепу.

– Здорово, правда? – с улыбкой осведомился обладатель черного спортивного костюма, лежа на тонком матрасе. – Да, доктор, я определенно выздоравливаю.

– Не будем торопиться, – пролепетал Иртышный и на ватных ногах отполз от двери.

«А есть ли у нас нервно-паралитический газ? – вдруг подумал доктор, не нашел в памяти положительного ответа и огорчился. – Вот еще одна проблема. Стоит ли кормить этого акробата? Если не давать ему еды, он будет становиться опаснее с каждым часом. В противном случае в кого превратится, например, через сутки? Какие прогулки и прочие свободы? Забудьте!»

– Аркадий Петрович, вам плохо? – спросил Столяров и с беспокойством посмотрел на бледного доктора.

Психиатр нашел себя стоящим на полусогнутых, упершимся плечом в стену и тяжело дышащим.

– Мужики, продолжаем работу, – без особого оптимизма проговорил доктор, разогнувшись. – Столяров, я вас попрошу, найдите в сестринской Вестового и приведите его сюда.

– Егор здесь? Откуда?

– Идите! – потребовал начальник, не желая ничего объяснять.

Только посыльный успел исчезнуть с этажа, как в камере Николая что-то начало мелко трястись и вибрировать.

Доктор открыл дверь и увидел, как его пациент бился в конвульсиях. Еще немного, и кровать, прикрученная к полу, сорвется со своего места и начнет путешествие по всей палате.

– Что с ним такое?! – спросил санитар Кузнецов и сел на грудную клетку бунтующего овоща, дабы уменьшить амплитуду его колебаний.

Человек, бьющийся в конвульсиях, тут же прекратил сражение с ремнями и затих.

– Может, его уколоть чем? – предложил санитар, продолжая сидеть на пациенте, которого еще совсем недавно приходилось кормить через шланг или капельницу.

– Не сейчас, – размеренно произнес психиатр, приближаясь к буйному малому. – Вы немного привстаньте и пересядьте ближе к солнечному сплетению, – попросил доктор. – Мне с его верхней третью поговорить надо.

Тут Коля очнулся, вытянул шею, попытался укусить санитара за филейную часть, но не дотянулся. Раздался лязг зубов, смыкающихся в бессилии.

Кузнецов подпрыгнул. Буйное тело получило толику свободы и опять начало трястись.

– У нас и ноженьки уже шевелятся, – прокомментировал доктор, схватил санитара за плечи и заново усадил его на пациента. – Что вы так переживаете? – успокаивал он Кузнецова, а заодно и самого себя. – Обычная лихорадка после долгого обездвиживания. – Иртышный посмотрел в лицо Рыжову: – Николай, вы меня слышите?

Больной метался по подушке из стороны в сторону. Дрожь в его теле стала затухать и через минуту прекратилась.

– Николай, откройте глаза!

Лицо несчастного ожило. Пересохший, почти коричневый язык зашевелился во рту.

– Дайте пить.

«Восстановилась речевая функция!»

– Я не понимаю. Все не так, – продолжил пациент.

– Коля, что не так? – допытывался доктор, забывшись и приблизив свой нос на небезопасное расстояние к психу.

– Все перевернулось, стало вверх ногами. Я сошел с ума, да?

Санитар едва успел одной рукой отпихнуть доктора в сторону. Челюсти Николая едва не сомкнулись на щеке Иртышного.

– Извините, – тут же произнес буйный клиент. – Я себя не контролирую. Где я? Где мама? Отец? Вы сообщили им?

Бледный Иртышный стоял в метре от безнадежного пациента. Он быстро осознал, что десять тысяч долларов в месяц не увидит.

«Все, дите здорово. Спасибо, доктор. Мы вам очень благодарны.

Нет, шучу. Куда его отпускать-то?»

– Вы в больнице. Скоро мы маму позовем, – уверил Коленьку Аркадий Петрович. – А пока вам показан покой.

– Воды дайте, я пить хочу! Помню, я попал в аварию.

– Распрекрасно! – Психиатр всплеснул руками и спросил: – Кусаться будем?

– Нет, – прохрипел Николай. – Обещаю. Все перевернуто. Я глаза закрываю.

«Кто ж тебе поверит, друг мой ситный?»

– Что у вас со зрением?

– Не знаю. – Коленька действительно опустил веки. – Вы. Комната. Я без ума. – В знак подтверждения данного факта по телу пациента вновь пробежала дрожь.

В результате затрясся и санитар, сидящий на нем.

– Думаю, что к вечеру у вас все придет в норму, – сказал доктор. – Ваш мозг восстанавливается. Изображение попадает на сетчатку в перевернутом виде. Оно приходит в норму уже в голове. Пока полного восстановления нет, но вам уже значительно лучше.