Двое в лодке

Вестовой мгновенно вскинул ружье. При этом он невольно толкнул плечом Столярова, мешавшего ему.

Не теряя контроля за объектом, Иртышный поднял руку в предупредительном жесте, дабы Егор случайно не пальнул.

– Зубы чешутся, – повторил олигофрен и повернулся, демонстрируя милый оскал младшему медперсоналу.

«От улыбки станет всем светлей, и слону, и даже маленькой улитке».

Мраморные зубы, покрытые тончайшим слоем слюны, оптимистично сверкнули гипертрофированно здоровым блеском. Резцы и клыки увеличились на несколько миллиметров. Строй зубов стал плотнее. Сомкнутые челюсти уже не были скудным набором для вялого перетирания сдобных булочек. Теперь они явственно наводили на мысли о плотоядности гомо сапиенсов, включая тех, у кого с рождения дыра в крыше.

– Ну-ка! – Иртышный старался взять себя в руки.

Его потряхивало, но все же он был полон решимости продолжить осмотр.

– Петр, дайте я взгляну.

Сохраняя голливудскую улыбку, олигофрен вновь посмотрел на доктора.

– Так-так-так. Что тут у нас? – Аркадий Петрович сощурился, но слишком близко к пациенту подходить не стал.

«Наверняка зубы увеличились и в толщину. Здоровые десны. С кариесом проблем у мужика теперь не будет».

– Петя, ты ночью хорошо спал?

Олигофрен убрал зубы и задумался, поджимая подбородок.

– Нет. Чешутся, – наконец ответил он. – Где Лиза?

Доктор проявил чудеса мужества, опустился на стул в полутора метрах от пациента и спросил:

– Зачем тебе Лиза?

– Хочу Лизу! – вдруг резко выкрикнул имбецил, покраснел, затолкнул кулаки между ног и сильно сжал бедрами собственные руки.

– Позже. Ее надо найти, – спокойно проговорил Иртышный.

Петя продолжал наливаться краской. Он вдруг указал пальцем на Рябинову и вскочил с места, заставив доктора отбежать к двери.

– Ее! – воскликнул дебил.

– Аркадий!.. – взмолилась бедная женщина, оказавшаяся зажатой между похотливым психом и санитарами.

Ситуация становилась опасной. Петя не шутил. Иртышный понимал, что озверевший узник вот-вот набросится на медсестру.

– Погоди, Петенька, сейчас мы все устроим.

Лицо блондинки обуглилось. Ее губы выпятились, щеки обвисли, а колени подогнулись.

– Как устроим? Вы с ума сошли, – тихо пролепетала она.

Столяров не знал, с чем столкнется, решил поиграть в героя и вышел на сцену.

– Вета, уходи, – сказал он, положил медсестре руку на плечо и подтолкнул ее к выходу из камеры.

В следующую секунду пациент вновь оскалился и зарычал. Его губы стали покрываться белой пеной, капавшей на пол.

Бедная женщина вскрикнула от страха и выбежала в коридор. Возбужденный придурок сорвался с места, оставил доктора за спиной и запросто, как мальчишку, оттолкнул Столярова в сторону.

Кузнецов мгновенно бросился навстречу пациенту. Когда они встретились, санитару показалось, что он столкнулся с существом, сделанным из щебенки, песка и цемента, а не из костей и мышц.

– Он очень сильный! – предупредил санитаров доктор и вскочил на подоконник.

Мужики не стали дожидаться, когда псих вырвется на свободу, набросились на него.

Петя махал руками и орал. Хорошо, что он не умел драться, иначе Вестовому пришлось бы стрелять. Но Егор и так сыграл главную роль в этом спектакле. Он точным ударом приклада в голову выключил буйного идиота.

– Вяжите его! – распорядился Иртышный, сидя на корточках на подоконнике и не торопясь слезать на пол.

Санитары немедленно подхватили похотливого дебила, находящегося в ауте, и споро зафиксировали его в горизонтальном положении.

Не успели они застегнуть последний ремень, как на пороге появились Карпатова и плачущая медсестра.

– Аркадий Петрович! – заорала Серафима, не разбираясь в ситуации. – Что здесь творится? Вы совсем с ума посходили!

– Серафима Ильинична, мне нужно с вами срочно переговорить, – заявил доктор, слез на пол и встал напротив нее в проходе.

Когда его левая бровь поползла вверх, женщина отступила в коридор и сказала:

– Хорошо, пойдемте. – Только теперь она заметила оружие в руках Егора. – А зачем вам это, Вестовой? Вы рехнулись?!

Санитар и доктор молчали.

Серафима наконец-то сложила два и два. Иртышный диагностировал прозрение. Для того чтобы полностью развеять сомнения Карпатовой, он продемонстрировал ей Коленьку, мирно спящего в палате напротив, и кое-что рассказал о нем.

– Не может быть, – прошептала она. – Слушай, Иртышный, давай мы с тобой клинику откроем.

– Дочурка где твоя? – спросил доктор, оказавшись в ее кабинете.

– В школе. – Серафима достала сигарету и задымила, крутясь в кресле. – Зачем она тебе?

– Зачем она нужна была Пете? Вот это по-настоящему интересный вопрос.

– Какая же я дура! Да что же это?.. Ты видишь, я одна, Иртышный. Не могу уследить. Давай выпьем. – Она запустила руку в тумбочку и достала початую бутылку ликера.

– Погоди пить. – Он решительно встал со стула и забрал бутылку. – В самом худшем случае у нас заражены все пациенты.

– Ты думаешь, что это сделала Лиза? – Мать до последнего была готова выгораживать свое дитя.

– Да. Твоя дочь. Звони в школу. Пусть она срочно едет сюда. Ей будет что нам рассказать. А я все-таки пойду и попробую начать забор крови.