Двоедушники

Потом сила вернулась. Внезапно. Опять по принципу тумблера. Щёлк – и я почувствовала, как мышцы налились и готовы крушить. Но я не могла пошевелиться, меня что-то душило. Или кто-то. Не давало двинуться. Не давало дышать и кричать. Я сопротивлялась этому чему-то, пока не устала. А когда устала и бросила бороться с неведомым душителем, вдруг пришли странные видения: какие-то картинки, звуки, отдельные слова, которые я не могла понять, лица, которых я не узнавала. Кажется, я кричала им, чтобы они ушли прочь и оставили меня в покое… И они ушли. Стало тихо.

Только прохладное дуновение и тонкий аромат цветов. Звуки тоже были – приглушённое чирикание птиц.

Я открыла глаза. Я лежала в постели в той самой гостевой комнате в доме Викана, которую отвели нам с Никитой. Лежала на боку, накрытая лёгким одеялом. Прямо передо мной распахнутое окно – это оттуда, из сада доносились птичьи голоса.

Никита сидел на подоконнике и смотрел на меня с растроганной улыбкой.

– Ты здесь?

– Я же сказал, что не отойду от тебя, – проговорил он, но в конце голос его сорвался, и он хрипло спросил. – Как ты себя чувствуешь?

– Ну… так себе, если честно, – вздохнула я и попыталась приподняться. – Как будто меня кинули сначала на ледник, потом в огонь, потом проехались по мне катком и, наконец, вышвырнули из пыточной… Но вроде жива.

Его глаза враз наполнились слезами, он зажал себе рот ладонью, а через секунду опустил руку и отвернулся.

– Макс, ты что?!

Он опустил голову, пряча от меня лицо.

– Ма-а-акс?!

Он спрыгнул с подоконника, подошёл, опустился рядом с кроватью, погладил меня по спутанным волосам, по щеке, по плечу. Взял мою ладонь и прижал её к губам.

– Макс, блин… Я тоже тебя люблю, но ты меня пугаешь! Со мной уже всё нормально!

– Я вижу, – сказал он, кивая. – Но несколько часов назад ты умерла у меня на руках. Прямо там, на нашем семейном кладбище.

– В смысле?

– В прямом, – он сглотнул и грустно улыбнулся. – Слава Богу, что мы здесь, и что здешние медики умеют распознавать смерть в чёрном коконе и облегчать воскрешение. Тебя даже не стали забирать в стационар. Несколько нужных уколов и полный покой…

Наверное, я выглядела идиоткой и по-дурацки хлопала глазами, потому что взгляд Никиты постепенно изменился. Он усмехнулся и осторожно обнял меня.

– И что, я при этом никого не убила? – пробубнила я ему в плечо.

– Нет.

– И даже не покалечила?! И головой об пол не билась?

– Нет. Я же говорю: здесь умеют с этим справляться.

– Обалдеть, – только и смогла я сказать.

Никита отстранился и улыбнулся:

– В общем, добро пожаловать в клуб, малыш!

Глава 20

Солнце давно село, птицы в саду примолкли, стало тихо и прохладно.

Звёздное небо над домом и садом Викана Сармы было таким же прекрасным, как и над нашей лесной коммуной.

– Макс, а это другие звёзды?

Он неопределённо хмыкнул:

– Скорее всего. Другая реальность – другие звёзды. Это было бы логично. Но я не силён в астрономии вообще, а в здешней – тем более. А вот Ариас, наверное, отличник. Хочешь, спросим у него?

– Не надо. Не стоит. Я сейчас не вынесу его очень-очень-очень лекцию.

Макс усмехнулся и укоризненно покачал головой:

– Тебе бы всё смеяться. Он сказал, что начинал ходить в наш мир с англоязычных стран. А там и «очень», и «весьма», и «именно», и «слишком», и «сильно» – все эти конструкции строятся с употреблением слова «very»… Ну, и вот результат. Я его понимаю. Как выяснилось, мой словарный запас в родном языке тоже довольно убог…

– Ма-а-акс, не нуди!.. Постой, как ты сказал? «Начал ходить в наш мир?» Ты уверен, что он для тебя «наш»?!

– Ну, вот тебе и раз! Ладка, я тебе сто раз говорил, – он наклонился к самому моему уху, чтобы не услышал отец. – Это – моя малая родина. Но не мой дом.

Мы принимали участие в очередном семейном мероприятии. Позади особняка на лужайке горел очаг. Трудно было назвать как-то по-другому низкую металлическую чашу с бортами в виде узорчатой решётки. Не мангал, не костёр, не печка. Открытый очаг, в котором весело плясал огонь. Вокруг очага расставлены пять маленьких диванчиков… ну, или огромных мягких кресел, а между креслами – изящные столики, чтобы было куда поставить бокалы с вином и тарелочки с лёгкими закусками.

Мы с Макесарой вдвоём уместились в одном кресле. Макс сидел нормально, а я обнаглела, скинула обувь и забралась в кресло с ногами, прижалась к Максу, набросив на себя мягкий плед. Сначала вместе с нами в кресле возился и Павлик. Но ему быстро надоело сидеть на одном месте, и он принялся бегать вокруг огня. Макесара занервничал, и добрая тётя Кара забрала ребёнка в дом, пообещав развлечь его там как-нибудь без риска для жизни. За день Павлик уже успел выучить на местном языке «спасибо», «пожалуйста» и «давай играть», так что особых проблем в общении тётю Кару не поджидало.

Кресло Кары опустело, её бокал с вином остался стоять недопитым.