Двоедушники

Викан и принц Ариас расположились в креслах напротив нас. Они тихонько беседовали о чём-то и старались по-русски, чтобы не смущать меня, но Ариас часто сбивался на родной язык. К вину они прикладывались довольно регулярно, хотя и понемногу. А меня совершенно не тянуло. Звёзды заинтересовали меня куда больше. Звёзды и тишина. Спокойствие и устроенность. Я помнила обо всём, что осталось дома, это никуда не делось, но оно – там, далеко. А то, что здесь, казалось мне прекрасным вот просто со всех сторон. С самого момента пробуждения. У меня как-то язык не поворачивался назвать это выходом из кокона, да ещё чёрного. Это было пробуждением – приятным и неспешным, таким спокойным, что даже пережитый во сне кошмар сразу забылся. Словно я опять обычная, здоровая, умеющая спать, как все нормальные люди…

Словно мой упрямый и неумолимый тумблер внезапно сломался. Забыл, как щёлкать.

– М-м? – Макесара протянул мне свой бокал. – Хочешь?

Я покачала головой. Он вздохнул, пригубил вино и тоже отставил бокал на столик.

– Ребята, у вас всё в порядке? – подал голос Викан. – Лада, может быть, такое вино тебе не по вкусу? Я открою бутылку белого – это не проблема…

– Не беспокойтесь, Виктор Васильевич! Мне всё по вкусу, я просто задумалась…

– Ты хорошо себя чувствуешь? – озабоченно уточнил Викан.

– Да, всё замечательно, не волнуйтесь! – я выскользнула из-под руки Макесары, спустила ноги с кресла и сунула их в кроссовки. Ещё не хватало, чтобы из-за моих странностей кто-то суетился.

Чтобы никого больше не смущать моей полусонной мечтательностью, я взяла свой бокал и глотнула. Честно говоря, даже не поняла, нравится мне или нет.

– Макс, а те лекарства, которыми меня накололи, они всё ещё действуют?

Он пожал плечами:

– Трудно сказать. Времени прошло много. Скорее всего, их действие закончилось, когда ты проснулась. Точнее, наоборот: ты проснулась, потому что закончилось их действие.

Очень логичное предположение. Одно только непонятно: почему меня до сих пор не покидает эйфория. За много месяцев я привыкла к тому, что меня постоянно крутит нетерпение, раздражение, а иногда и гнев вспыхивает в самый неподходящий момент. Я привыкла жить с этим от одного кокона до другого. Не чувствовать этого напряжения было удивительно и странно. Да, теорию вопроса я знала. Считалось, что чёрный кокон делает жизнь кикиморы намного проще. Потому что теперь можно будет предчувствовать приближение кокона и потому что уходит эта постоянная нервозность. Одно плохо: теория всегда говорит об идеале. Я не видела вокруг себя ни одного идеала. Все чёрные кикиморы, которых я знала – а знала я уже троих, не считая себя – не очень-то были похожи на спокойных счастливчиков. Значит, и мне не стоило расслабляться.

Макесара обеспокоенно взглянул на меня:

– Лада, точно всё в порядке?

– Макс, зарычу сейчас! – пробормотала я. – Когда всё прекрасно, вы все норовите замучить меня расспросами!

– Ну, ладно, ладно, не сердись, – вздохнул он. – Я всё ещё беспокоюсь – по инерции, наверное. Впрочем, тебе ли не знать, как такие события выбивают из колеи…

Последние слова он произнёс чуть слышно.

Да уж, неизвестно, что тяжелее. Когда твой парень укладывает тебя в кокон, а ты просыпаешься и выслушиваешь новость, что его, погибшего, уже отправили в крематорий… Или когда твоя девушка за несколько минут умирает у тебя на руках. Макс, небось, тоже не сразу поверил в то, что здесь такая беда иногда поправима. Что ему пришлось за сегодняшний день пережить, я представляла лучше кого бы то ни было.

Викан как-то хмуро поглядывал на нас. Наверное, ему тоже было заметно, что Макс взвинчен. Конечно, Викан ещё совсем плохо знал Макса в его теперешнем обличье и вряд ли мог правильно разглядеть его эмоции. Но тут и гадать не надо было: Макс был весь на нервах. Нет, он не дёргался и больше помалкивал, не встревая в неспешную беседу отца с Ариасом, но я знала, чем отличается спокойный Никита Корышев от встревоженного.

– Всё это закончилось. Успокойся, – я обняла его и прижалась к нему теснее. Совсем уж нежничать под пристальными взглядами Викана и Ариаса было очень неуютно. – Не думай о плохом. Не сейчас.

– Макесара, я хочу знать, что случилось?! – спросил Викан… нет, не сурово. Строго. Озабоченно и строго. – Что не так? Я постараюсь помочь всем, чем могу. Вы оба пугаете меня. Да и Ариаса тоже.

– Очень пугаете, – мрачно подтвердил Ариас.

– Всё хорошо, – отрезала я. – Я успела наслушаться таких ужасов о чёрных коконах, да и насмотрелась кое-чего… А теперь хоть прыгай от счастья, насколько мне повезло. Все страшилки мимо… И я не понимаю, что вы хотите от меня услышать!

– Может быть, не столько от тебя, сколько от Маки, – пояснил Викан.

Ага, значит, он тоже всё прекрасно видел. Видимо, изначальное знание о том, что двоедушник – это нормально, помогает очень быстро поверить и принять то, что твой погибший сын вернулся, хотя и выглядит иначе. Впрочем… я в своё время ведь тоже быстро поверила, что в теле Никиты теперь и Макс тоже. Может быть, слишком быстро. Но почему бы и не поверить в очевидное?