Двойная тайна от мужа сестры

Не выдерживаю, сама опускаюсь до оскорблений.

— Ну, никто же ничего не понял, — усмехается, принимая придурковатый вид, как обычно, словно он ни при чем, а потом подбирается, становясь серьезным: — Так говоришь, будто зазорно хотеть наследство! Деньги обеспечат нам с детьми приличную жизнь.

— Ага, а ты снова спустишь их на гулянки! — освобождаюсь из его объятий, нервно передергивая плечами. Знаем, проходили. — Мы можем продать дедов дом, купить небольшую квартиру и жить по средствам.

Предлагаю наиболее оптимальный вариант. Долго размышляла над этим, так что решение взвешенное.

— Даже не думай, Ева, — угрожающе склоняется надо мной, — мы будем решать эти вопросы вместе. Давай-ка ты успокоишься и съездишь в дом деда, осмотришь свои владения, проверишь, как там дела, а я пока побуду с детьми, заодно проверю, что твоя мама удумала с аукционом.

— Какое тебе до него дело? — вскидываю голову, не понимая намерений мужа.

— А до тебя не дошло, что она хочет наш антиквариат себе прикарманить?

Кривлю лицо, совсем не вникая в то, что он говорит.

— Наш? — вздергиваю бровь, особо не разбираясь в этих тонкостях.

— Конечно, ты невнимательно слушала. Она перевезла его из дома деда, пока он болел, но, по условиям завещания, частично он может нам принадлежать, а возможно, и весь. Надо разобраться. Мне нужна копия завещания с точными указаниями предметов искусства, доставшихся тебе, — деловито потирает руки, глаза загораются, а мне становится противно.

Такое ощущение, что над еще неостывшим трупом дела кружат голодные стервятники. Все хотят урвать кусок пожирнее.

— Я поеду, — соглашаюсь, лишь бы поскорее уйти отсюда. До того противно дышать с этими алчными людьми одним воздухом. — Заеду в дом деда, потом за копией завещания.

Умалчиваю о просьбе матери поискать в документах признаки невменяемости усопшего, не хочу снабжать Олега новыми сведениями. Но у самой неприятно свербит внутри. Будто и я становлюсь участницей каких-то махинаций. Кощунственных, оскорбляющих покойника.

— Ева, ты же знаешь, что мы семья, всё у нас будет хорошо, — Олег подходит ближе и норовит обнять. — Кстати, ты сегодня как конфетка, прихорошилась. Так и хочется тебя съесть…

От банального и неожиданного комплимента тошнит. Мерзкие мурашки ползут по телу, давая мне ясно понять, что муж опротивел окончательно.

— Олег, мне не до этого, отпусти, — выбираюсь из его объятий слишком рьяно и вызывая подозрения, Олег реагирует, усилив хват на запястье и подтягивая к себе, сверлит меня злым взглядом:

— Значит, я верно понял, для него приоделась, губки накрасила, волосы завила, надушилась! Чтобы покрасоваться перед своим бывшим!

— Ничего такого, — отнекиваюсь изо всех сил, безбожно краснея, ведь Олег угадал. — Пусти!

— А меня решила на сухой паек посадить, женушка! — кипятится он, стискивая подбородок пальцами. — Так не пойдет. Ночью будешь в моей постели.

Эта перспектива вызывает тошноту. И видимо, это отражается на моем лице, вон как мужа перекашивает.

— Ночью ты будешь храпеть пьяный! — не удерживаюсь, выкрикивая первое, что приходит на ум, сбрасывая загребущую руку мужа, лишь бы скорее убраться отсюда как можно дальше.

— Я не алкоголик, Ева, — цедит разъяренный Олег, я же толкаю его и выбегаю, наконец, из комнаты.

Прочь из этого дома, прочь!

— За детьми присмотри, будь добр! — бросаю напоследок мужу и ухожу, даже не оборачиваясь.

Глава 11

Давид

Цифры уже бегут перед глазами. Мозг плавится. Сжимаю переносицу, пытаясь сосредоточиться на документах, но в голову лезут посторонние мысли. Ева, Милана, дети, наследство, долбаные акции. После дурдома, который устроили за завтраком Стоцкие, никак не настроиться на работу.

В офис не поехал, решил расположиться в кабинете отсутствующего тестя, раз уж нас с женой в приказном порядке попросили пожить в этом доме, хотел тишины и покоя. Кроме меня некому тянуть эту махину, управлять которой в скором времени будет непонятно кто!

Дедуля устроил сюрприз, решив поднасрать своей родне, вот только разгребать всё это дерьмо приходится мне: отвечать на многочисленные звонки, утихомиривать взбесившихся папарацци, подписывать тонны документов, но, главное, на каждом гребаном совещании делать вид, что ничего не изменилось и в обозримом будущем компания останется на плаву и с прежним советом директоров.

Всё это лажа, полное фуфло, которое втираю подчиненным, чтобы унять беспокойство, а в действительности скоро мы пойдем побираться по миру и начинать карьеру заново, а компания, созданная с нуля Стоцкими и Горскими, окажется в чужих руках, потому что обеспечить наследника не представляется возможным!

Я мог наступить себе на горло и заделать одной из сестер ребенка ради спасения компании и тысячи работников, годами служащих на благо наших семей. Вот только Милана… Ломает от одной мысли, что придется снова смотреть на нее сверху вниз в постели и наблюдать искривленное ботоксом лицо. Я и забыл, когда в последний раз исполнял супружеский долг. Она не верит, но запах распутства уже давно въелся в ее кожу…