Двойной без сахара

Я продолжала сжимать рукава футболки у самой шеи и ждала дальнейших инструкций, хотя мои глаза и в темноте отыскали кровать. Я радовалась, что Шон не зажег лампу — пусть он чувствует, но не видит меня. И вот футболка заскользила между пальцев, и лишенная защиты спина выгнулась под натиском губ Шона. Большие пальцы, почти лапищи, быстро справились с молнией на моих штанах и, замерев на мгновение под резинкой бикини, стащили вниз все одним махом. Мне оставалось снять носки, и я спаслась от Шона на кровати. Снимая их, я глядела только в застилавший пол коврик, боясь даже в темноте разглядеть то, что мне предстояло принять в себя.

— Что мерзнешь?! Залезай под одеяло.

Шон откинул край одеяла, и я юркнула в его постель с закрытыми глазами. Боже, как же страшно! Это был новый, неизвестный доселе страх. В далекий первый раз мне, понятное дело, было страшно, но больше все же интересно. Три года с мужем было до страшного противно. Но никогда до этого момента не было только лишь страшно.

Зачем я это делаю? Лиззи нынче дела нет до проверки меня любимой, а мне Шон за даром не сдался со своей малиной. Но его тело уже было рядом, почти на мне, а уж губы точно не позволят и на минуту оторвать затылок от подушки. Резинка до боли впилась в шею, и я с трудом высвободилась из плена его губ, резко мотнув головой.

— Что? — его губы замерли на моем ухе, и барабанные перепонки заходили ходуном от его тяжелого дыхания.

— Резинка… — так же отрывисто проговорила я, закинула за голову руку, но освободить волосы не успела. Шон выдохнул мне в лицо:

— Я умею считать и помню, что у тебя опасные дни. Не хочется делить тебя с резиновым Джонни, но придется.

Он потянулся к тумбочке, загромыхал ящиком и зашуршал упаковкой, и я использовала передышку, чтобы погасить пожар ушей. Вот же дура, вообще про это забыла. Какое счастье, что волосы спасли меня от позора, а может и еще чего похуже.

— А у тебя все наготове, — буркнула я, чтобы побороть неловкость за манипуляции Шона под одеялом и за отвращение к заполнившему комнату запаху. Клубника, да? Вы шутите!

— Я готовился, как мальчишка, надеясь на удачу.

Его губы высасывали из меня воздух и заодно волю сопротивляться охватившему меня жару, когда его пальцы с сосков скользнули вниз. Тело не распознало чужих рук и предательски хлюпнуло. Он погружал в меня чуть ли не всю ладонь, точно проверял, хватит ли ему там места, и стоило матрасу скрипнуть, как меня из жара бросало в холод, но Шон оттягивал свой момент, и теперь я его уже желала, боясь сойти с ума от ожидания. Я даже отпустила на свободу руки, чтобы те наконец затащили эту борзую на меня, но даже считая каждую секунду, я пропустила момент и дернулась, как в первый раз, но мощные руки приподняли меня, не давая телам разъединиться. Жар пропал, иголки подобрались к самой голове… Что я наделала! Что? Если Пол болтался во мне, как шарик в погремушке, то этот резиновый Джонни до болезненного жжения натер все стенки. К счастью, даже спустя пять лет, тело помнило, как быстрее выкинуть из себя это чудо.

Я стиснула ноги так, что Шон едва мог шевелиться. Теперь двигалась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не исцарапать эту огромную спину. Можно было и не считать секунды, тело само прокрутило привычную короткометражку, и я выдохнула с Шоном в унисон, едва сдержав крик свободы. Но откатилась на соседнюю подушку я не скоро и только благодаря резиновому Джонни, с которым надо было распрощаться. Ура, теперь я могла краем простыни украдкой промокнуть глаза и грудь.

— I know you didn’t come. I was too quick, sorry, — услышала я раньше, чем почувствовала на плече тяжелую руку. — By the way, thank you for not faking it. (Я знаю, что ты не смогла кончить. Я оказался слишком скор. И спасибо, что ты не симулировала.)

Я бы так и лежала к нему спиной, если бы Шон не развернул меня. Теперь я прекрасно видела его в темноте. И даже слышать наконец начала, хотя и не желала отвечать.

— Надеюсь, ты дашь мне еще один шанс?

— Нет!

Я не сумела сдержать крик и подлетела в кровати, будто ужаленная. Шон отпрянул, и я поспешила схватить его за руку:

— Это не твоя вина, — голос дрожал, но я продолжала говорить. — Я просто не получаю оргазм с мужчиной. Я должна была предупредить.

Матрас не скрипнул. Шон сидел настоящим истуканом, а я постаралась, так же тихо, натянуть на себя одеяло.

— Прости, — произнесла я едва различимо, хотя должна была кричать, настолько глубоко чувствовала вину за случившееся. Он ведь думал, что мне этого тоже хочется. А мне… Я не хотела признаваться в своих мотивах даже самой себе — я делала это не для Лиззи, а для себя, чтобы меня наконец оставили в покое — оба, и Лиззи, и Шон. Так зачем я раскрываюсь перед ним? Дура, надо было сымитировать оргазм и сказать спасибо за прекрасный вечер.