Двойной портрет

Очень прихотливо, смею заметить, провидение распоряжается нашими судьбами. Нашлись бы у Джона Доу в тот вечер три рубля на такси, или случись ему замешкаться либо поторопиться, сесть в иной поезд или в другой вагон, то его дальнейшая жизнь пошла бы по иным рельсам. Это безусловно, можно ручаться, чем хотите, и вопрошать любых оракулов с заранее известным ответом. Но Джон Доу сел как раз в тот самый вагон.

Где, на пустом сидении напротив сидела совсем молоденькая барышня, похожая на дорогую куклу, её внимание было поглощено книжкой в скучном переплете. Скорее всего, то был учебник неведомых наук. От нечего делать и ввиду весёлого расположения духа Джон Доу принялся изучать соседку по пустому вагону.

Версия учебника вскоре подтвердилась, поскольку барышня каждые три минуты отрывалась от чтения, переставала шевелить губами и пристально вглядывалась в бегущее окно вагона супротив себя, явно интересуясь собственным отражением на тёмном фоне туннеля. Там вполне было на что глянуть, оригинал также не разочаровал проезжего Джона Доу. У девицы выявился лишь один недостаток, она была чересчур молода, лет 16-17-ти, запретный возраст для гусара в отпуске, поэтому гусар стал любоваться с невинными намерениями.

С самого начала зритель определил, что барышня похожа на нарядную дорогую куклу, но каждый момент созерцания вносил занятные поправки в сложившийся образ. Действительно, рассыпанные по плечам и связанные на макушки обильные русые кудри выглядели, как картинка, свежее личико с детской припухлостью имело капризно-кукольное выражение, но мастер-кукольник, по всей видимости, отвлекся мыслью и невольно вылепил черты иной модели.

Опущенные уголки рта, чуть вздернутые тонкие брови и изящный нос с легкой горбинкой делали миловидное лицо нарядной барышни-куклы не просто капризным, а изрядно надменным. И овальные глаза невидного цвета, когда она поднимала взор, казалось, говорили вслух: «Брысь отсюда, я здесь не для вас!»

Когда в очередной раз барышня-кукла оторвалась от книжных занятий и проверила, едет ли за ней вслед стилизованное отражение, Джон Доу из чистого озорства поймал её взгляд и подмигнул, мол, знай наших, вполне одобряю! Никаких намерений относительно девицы у него напрочь не было, малолетние девочки из хороших семей его ни с какой стороны не интересовали, а в самом непосредственном плане — так меньше всего на свете. Ему вполне доставало менее хлопотного женского общества, видит Бог. Просто куколка попалась занятная. Однако надменная кукла отозвалась на приветствие сурово, сделала вид, что Джон Доу пустое место, и демонстративно уткнулась в чтение, так и сидела, прилежно не отрывая глаз от строчек.

Нельзя точно сформулировать, что руководило нашим подопечным Джоном Доу, но ему показалось очень важным узнать, что такое читает кукольная барышня с удручающим интересом. Нельзя же было потерпеть конкуренции от учёного чтива в картонном переплёте, никак-с нет! Далее можно сказать усердной школьнице «Бог в помощь, детка-кукла!» и лихо выскочить из вагона.

Что с ним произошло дальше, Джон Доу, хоть очень хорошо помнит, но затрудняется высказать внятными словами. Наверное, романисты всех времен и народов тщились выразить подобные сложные ощущения, но то ли стеснялись читающей публики, то ли у них не хватало конкретного опыта, воображение в таких случаях, увы, не подспорье. На самом деле лично с ним скорее произошел шок и потрясение основ.

Сидя всего лишь второй момент рядом с означенной девицей-куклой, глядя на белые опущенные веки и вдыхая аромат детских духов «Быть может», бедняга Джон Доу с ужасом внимал внутреннему голосу, который вихрем ворвался в сознание и вещал, что совершенно необходимо иметь это существо для себя и как можно скорее.

Для того можно лгать и обманывать, ограбить банк и завтра жениться или затащить девицу в подворотню, это всё равно, главное не средства, а сама цель. Она, та самая цель, сидящая близко и во плоти, может его ненавидеть, это не важно, главное, чтобы никуда не делась, главное, держать её при себе здесь и сейчас. Потом можно выбросить прочь, когда наваждение пройдёт.

Пусть она окажется, какой придётся, хоть вокзальной трехрублёвой шлюхой, хоть ангелом с небес, хоть набитой идиоткой с деревянной ногой — никого это пока не волнует, главное, чтобы была тут рядом!

Нежными чувствами свой внутренний всплеск Джон Доу назвать бы постеснялся, как раз наоборот, чувства были скорее враждебными. На кой черт это навязалось на его голову? А не отвяжешься… Подобных мыслей и ощущений Джон Доу за собой сроду не знал, и, честно говоря, думал раньше, что литература с искусством в описаниях подобных феноменов слегка преувеличивают.