Двор Чудес

Как и во время нашего первого визита, стол хозяйки хосписа, освещенный свечой, был завален книгами и бумагой. Мы помешали работе. Только зачем закрываться на сто замков?

– Вермильона, вам нечем заняться в морге? – проворчала Инкарната. – А вы, мадемуазель? Я вас узнала, вы – оруженосец Короля.

Она вонзила в меня тяжелый взгляд поверх очков.

– Похоже, что за месяц ваше расследование не сдвинулось с мертвой точки. Дама Чудес в добром здравии, и вот результат: хоспис переполнен, и мы не знаем, куда девать больных!

– Хорошие новости, матушка: в склепе освободилась ниша! Сестры Амаранты! – выпалила я, не дав женщине опомниться.

Строгое лицо преподобной побледнело под черной вуалью.

– Ниша? Сестры Амаранты? – тяжело дыша, молвила она. – Не понимаю, что вы хотите сказать.

– Напротив, думаю, очень хорошо понимаете. Мы открыли гроб: он пуст.

Хозяйка хосписа повернулась к своей подчиненной так резко, что подвеска летучей мыши взлетела на ее рясе. Пламя камина плясало огненными всполохами на злом лице:

– Вермильона, как вы осмелились пойти на святотатство?

– При всем уважении, матушка, вы первая совершили его, – возразила сестра «Последнего Пути». Лицо ее побагровело, став почти ярко-красным – цвет, которому она была обязана своим именем. – Вы – последняя и единственная из нас, кто остался у гроба Амаранты накануне похорон. Я очень хорошо помню, как вы настаивали на этом, потому что сестра была вашей протеже.

Вермильона сощурилась, продемонстрировав морщинки, лучиками расходившиеся от уголков все еще ярких, несмотря на преклонный возраст, глаз.

– Ни я, ни остальные монахини не знали толком эту юную особу, принявшую постриг. Учитывая ее приятные манеры и хорошее образование, мы лишь догадывались, что она из благородной семьи. Живая и любознательная, одна из немногих, кто свободно читал на латыни и греческом. Поэтому вы поручили ей организовать библиотеку. Мы чувствовали, что девушка занимает особое место в вашем сердце. Настолько, что целый год продержали ее в этих стенах, словно лунатика. Настолько, что даже провели последнюю ночь возле нее. У вас было достаточно времени, чтобы снова открыть гроб, вынуть тело и подложить туда мешки с солью, которую обычно используют для сохранения трупов: в крипте соли было предостаточно.

Преподобная затряслась от негодования… и, как мне показалось, от страха.

– Вынуть Амаранту из гроба? – пискнула она высоким голосом. – Вы сошли с ума! Что я могла бы сделать с телом, отравленным ядом упыря?

– В том теле текла вампирическая кровь, а не яд, – холодно вмешалась я.

Вся авторитарность хозяйки хосписа развеялась как не бывало. Ее затрясло так сильно, что очки съехали на кончик носа:

– Откуда вы знаете? Амаранта вернулась? О, Тьма, приди мне на помощь! Помоги пережить эту ночь!

– Оставьте Тьму там, где она есть, и возьмите на себя ответственность. Похоже, вы скрыли случай незаконной трансмутации. Я знаю, кто это сделал: граф Маркантонио де Тарелла. Мне также известно имя жертвы: Ифигения де Плюминьи. Я помню ваш холодный взгляд, которым вы одарили Эленаис, когда мы посетили хоспис в конце ноября. Взгляд, полный ненависти, как я теперь понимаю. Очевидно, она не знала, что ее сестра жила в этих стенах под именем сестры Амаранты. Но вы? Почему вы заставили всех поверить, что монахиня мертва? Отвечайте, именем Короля!

Сестра Инкарната подавленно поплелась к столу и рухнула в кресло как подкошенная.

– Потому что… потому что не знала, что делать. Амаранта не должна была покидать стен хосписа. Однажды ночью в июле двести девяносто седьмого года она исчезла. Я была страшно разочарована тем, что девушка нарушила клятву.

– Она ушла не по своей воле: ее похитил вампир!

– Да, ее похитили возле братской могилы Барьер дю Трон, куда она ушла без моего разрешения! Если бы она осталась в хосписе, ничего бы не случилось! Кроме того, как знать, может, она сама согласилась на трансмутацию? Возможно, Ифигения испугалась, что, став незаконно трансмутированной, обречена на вечное изгнание и гибель от длинных рук Инквизиции. В следующий вечер девушка вернулась в слезах, ее ряса была залита кровью. Меня как будто оглушили! Монахиня из моего хосписа нарушила священный закон Факультета. Какой позор! Более того, Амаранта была самой ценной послушницей: ее отец ежемесячно платил кругленькую сумму, чтобы мы держали дочь в заточении! Эта безрассудная молодая особа предала меня! Мысль о предстоящем скандале заставила меня… потерять самообладание.

Дрожащей рукой Инкарната открыла один из ящиков секретера и достала маленькую деревянную перьевую ручку.

– Когда эта нечисть с человеческим лицом искала утешения в моих объятиях, я взяла ручку, подобную этой, и… изо всех сил вонзила в ее сердце.

Жестокость преподобной по отношению к растерянной, молодой девушке, которая явно была предана ей, потрясла. Ярость, которую она излила на несчастную, убив простой ручкой, наполнила ужасом.

– Как вы могли? – прошептала я, пораженная.