Двор Чудес

Безоружная и уязвимая, я позволила чьим-то грубым рукам тащить себя вниз по склону, который опускался все ниже и ниже. С каждым шагом мой моральный дух тоже падал.

Руки придерживали меня, когда я спотыкалась, заставляли пригибать голову, чтобы я не ударилась о препятствия. Не было никаких сомнений в том, что мы давно покинули поверхность земли. Я ничего не видела, но слышала запах сырого камня, гнилого мха и ила. Гулким пещерным эхом раздавались шаги, мои собственные и таинственных похитителей.

До нас доносились отдаленный рев нечисти и заунывные звуки охотничьего рога. Должно быть, солдаты Дамы этими инструментами управляли мерзостью, которая опустошала квартал Неизлечимых. Никто не мог их остановить.

Каким бы безысходным ни было мое отчаяние, я чувствовала жало нездорового возбуждения. Болезненную смесь ужаса и нетерпения. Интуиция подсказывала, что я наконец-то добралась до места, которое искала все эти недели: Двор Чудес!

Вот куда нас вели! Я была уверена в этом. Разве Око Невинных не об этом сообщил в единственном послании для меня?

«Тебе никогда не найти Двор Чудес. Однако Двор Чудес может найти тебя, когда ты утратишь всякую надежду».

Спустя, казалось бы, вечность земля под моими ногами стала более-менее ровной. К стуку сапог присоединился равномерный звук, похожий на скрип колес. Неужели в этих глубинах водились телеги? Разве повозки и лошади могли проехать по этим узким проходам? Если только мерные звуки не исходили от геенны огненной, адской камеры пыток, где прóклятые, привязанные к колесам, обречены на вечные муки.

Кляп запрещал задавать вопросы, обжигавшие губы. Повязка на глазах мешала наблюдать за тем, что происходило вокруг. Воображение взрывало мозг.

Пока нас не заставили остановиться. Только тогда резким движением один из похитителей сорвал с глаз кусок ткани.

Изумленное восхищение.

Я не могла подобрать другого слова, чтобы описать захлестнувшие меня эмоции.

Я ожидала увидеть магму из огня, крови и Тьмы. Представшая картина оказалась полной противоположностью того, что рисовало воображение.

Вместо преисподней из древних религий перед нами простирался рай. Тот, который изображался на старинных гравюрах: небесный свод, освещенный мириадами сияющих звезд! Они светили так близко, будто я внезапно перенеслась в сердце эмпирея[59].

Это… это чудо!

Я озиралась по сторонам, рассматривая сюрреалистическую панораму. И увидела Стерлинга. Справа от меня.

Ему тоже заткнули рот, но не кляпом, а блестящей цепью, раздиравшей его челюсть с выступившими клыками, с которых капала слюна. По тому, как бледные щеки вампира почернели от соприкосновения с металлом, я догадалась, что цепь была серебряной. Наручники, сковавшие его руки с воспаленной кожей, тоже были из серебра.

Рядом с ним была связанная и с кляпом во рту Инкарната. Она судорожно моргала, глядя поверх разбитых очков.

Забавный, однако, прием в раю…

Пытаясь унять бешеные удары сердца, я вновь обратила внимание на то, что приняла за созвездия. При ближайшем рассмотрении эти светящиеся шары оказались стеклянными сферами, внутри которых горел белый огонь… Пузыри хранили внутри осколки звезд, неизвестно каким колдовским способом вырванные из космоса и брошенные в недра земли.

Ибо именно здесь находилась я: не на небесах, а в утробе Парижа.

В памяти всплыли строки, написанные Оком Невинных:

При Дворе Чудес сбываются как волшебные мечты,
Так и самые страшные кошмары – сны.

За источниками света угадывались отвесные стены. Мы находились у входа в подземный грот, с неровного свода которого свисали длинные минеральные сталактиты.

Живая, быстрая река текла через ров этой скалистой долины, где было установлено множество больших водяных колес. Именно звуки их вращения я услышала, попав сюда. Деревянные лопасти приводились в движение подземным потоком. Возможно, их использовали для помола зерна контрабандной муки?

Вскоре я смогла разглядеть тех, кто привел нас сюда.

Среди взрослых находились подростки. Лица людей покрывали шрамы, у многих не было зубов. Резким контрастом с этими исковерканными жизнью призраками с выколотыми глазами и оторванными ушами выступала шикарная одежда похитителей и их новая обувь.

У всех на поясах висели кинжалы, а также любопытная металлическая трубка. Музыкальный инструмент? Рог, который созывал упырей? Нет, судя по звуку, он должен быть гораздо массивнее…

Один из них, одноглазый мужчина средних лет приблизился к сестре Инкарнате. Единственный глаз постоянно и бесконтрольно моргал, будто страдал от тика.

– Это она, старая пиявка! – заявил он, злобно оглядывая монахиню.

Инкарната сжалась, в ужасе закатив глаза. Одноглазый узнал ее, и, как мне показалось, она его тоже. Сестра пыталась что-то крикнуть, но кляп заглушал ее вопли.