Двор Чудес

– Не брызжите слюной, преподобная. Вы отказывали мне в аудиенциях, когда я был в Неизлечимых, а теперь уже поздно. Сотни раз я умолял вас пересмотреть мое досье и выпустить из психушки.

Нервный спазм передернул его рот.

– Да, молния ударила в меня. Да, от этого я лишился глаза и заболел трясучкой. Но это не значит, что я сумасшедший, черт возьми! Вы засадили меня в тюрьму на двадцать лет! Полагаю, причина в том, чтобы каждую неделю качать мою кровь и улучшать показатели хосписа, так?

Каждую неделю? Это в четыре раза чаще, чем ежемесячная десятина, взимаемая с простолюдинов! Я вспомнила, как во время моего первого посещения Неизлечимых преподобная поздравляла себя с тем, что в ее руках образцовое заведение, которое аккуратно и вовремя снабжало Факультет большим запасом крови. Неудивительно! Учитывая, с какой частотой она пускала кровь лунатикам, пользуясь реальным или мнимым диагнозом, чтобы держать их взаперти!

– Теперь ваша очередь почувствовать, каково это: вы будете орать, но никто не услышит! – плюнул в нее одноглазый.

Задыхаясь, опьянев от ужаса, монахиня зашаталась. Ноги ее подкосились, она потеряла сознание. Двое мужчин едва успели поймать ее, прежде чем женщина рухнула на землю.

– Что нам с ними делать, Марсьяль? – спросила девушка ненамного старше меня, с щеками, испещренными оспинками.

– Отведи их к «Пасти Пожирания», Белль, – приказал одноглазый. – Как только завершится ночная операция, Госпожа начнет суд. Вынь кляпы у смертных, чтобы они не отошли в мир иной от удушья перед судом. Остерегайся вампира! Дождись, пока его не пригвоздят к позорному столбу, прежде чем освободить цепи, а не то он отгрызет тебе палец!

* * *

Я была права: пуля Стерлинга не попала в Даму Чудес. Наша жалкая попытка остановить ее обернулась крахом.

Позорный столб, к которому меня привязали, состоял из деревянной конструкции с прорезями: одна для головы и две для рук.

Как только шея и запястья оказались внутри отверстий, доски соединились вместе и зафиксировались так, что выбраться из тисков деревянной смирительной рубашки было невозможно. Я ощущала кольцо из оникса на левой руке, понимая, что не смогу открутить его, если понадобится. Да и какая польза могла быть от Эссенции Дневного Света в этих ярко освещенных недрах земли, почти таких же светлых, как и сам день?

Оглушенная болью и разочарованием, я повернула голову, чтобы взглянуть на то место, куда нас привели. Место, которое одноглазый назвал «Пастью Пожирания».

Она представляла собой скалистую расщелину, со стен которой сочилась влага. Тяжелые капли тут и там ударялись о землю в нудном ритме. В воздухе пахло мхом, влажным камнем и металлом. Возможно, где-то рядом залежи железа? Дальнейший обзор загораживали большие черные шторы. Подвешенные на штанге, врезанной в потолочную скалу, они полностью скрывали долину подземелья. Слышался скрип колес, но река и сотни шаров, освещавших ее, не достигали моего поля зрения.

Один из них висел на рычаге и излучал странный белый свет.

– Стекло этого чудесного фонаря без каких-либо отверстий кажется водонепроницаемым, – размышляла я вслух. – Как пламя может гореть без воздуха? Вероятно, это порошок фосфора? Нет, он не способен так сиять.

– Для придворной Версаля ты неплохо разбираешься в алхимии.

Я резко повернула голову, рискуя повредить шею. Стерлинг был прикован ко второму позорному столбу из пятнадцати, выстроившихся в ряд. Позади него сестра Инкарната, тоже привязанная, все еще находилась без сознания. Ее вуаль безжизненно повисла.

Видя ожоги на губах и щеках Рейндаста, я думала, что серебряная цепь повредила его рот настолько, что он не мог говорить, по крайней мере, пока не восстановится. Но юноше удалось произнести пару слов.

– Фосфор не имеет никакого отношения к алхимии, – поспешно добавила я, – это просто минерал, который тускло светится в ночи. В коллекции моего отца – барона де Гастефриша – был кусочек.

На самом деле я обнаружила фосфор в лаборатории моего отца – аптекаря. В разговоре с лордом лучше об этом молчать.

Стерлинг поднял глаза на волшебный фонарь, освещавший пространство белым, неослабевающим потоком.

– Понятно… – прошептал он. – То есть ты, так сказать, аристократка просвещенная.

Способность вампира сохранять холодный и отстраненный юмор после всех пыток, через которые он прошел, поражала.

– Какое бы колдовство ни заставляло фонари гореть, чутье подсказывает мне, что именно их лучи удерживают упырей на расстоянии. Иначе подземелье кишело бы ими.

– Думаю, эти чудо-шары играют более важную роль, чем обыкновенная защита Двора, – добавила я. – Солдаты Дамы используют их и на поверхности земли, уверена в этом. Однажды после набега нечисти на один из кварталов я нашла вместе с оруженосцами битое стекло, похожее на эту сферу. Даю руку на отсечение: в кабинете преподобной нас ослепила та же магия.

– Ты просто светоч мысли, Диана де Гастефриш, – бросил он.

Живот скрутило при мысли о том, что наша миссия провалилась. Флегматичность Рейндаста оставалась по-прежнему невыносимой.