Двор Чудес

– Это ты не понимаешь, Диана. Служить – единственное слово, что живет у тебя в голове. Будто наше существование должно непременно служить какому-то идеалу. Тебе ни на секунду не приходило в голову, что можно жить без всякой цели? Без обогащения, возвышения, верности короне? Просто жить?

У меня закружилась голова. Я бы, наверное, не устояла на ногах, если бы не столб, который крепко удерживал меня.

– Никто не живет без цели, – запинаясь, произнесла я. – Мы всегда к чему-то стремимся. Хотя бы… к будущему.

– Будущего нет. No Future.

Эти слова выпали тяжелым свинцом из разодранных уст лорда.

No Future.

Два слова. Лаконичная формулировка. Сезам, который наконец открыл мне дверь в душу Стерлинга.

– Снова Шекспир?

– Нет. На этот раз я. Слишком поздно. Тьма победила. Она поглотит мир и всех нас.

Повернув голову в колодках, он пронзительно посмотрел на меня, вложив в свой взгляд всю силу. Я впервые раскрыла в нем какую-то ломкость.

– Жажда вампиров мира растет, – тихо продолжил он. – Скоро смертных не хватит, чтобы прокормить их, и тогда они перебьют друг друга. Похожее уже началось с вурдалаками на восточных границах, где кишит ночная мерзость. Они тоже в конце концов поубивают друг друга, пока не останется ничего, кроме небытия.

Я тяжело вздохнула. Влажный воздух пещеры наполнил легкие запахами скал, древних, как сама вечность.

– Если ты веришь, что конец света неотвратим, что все потонет в небытие, почему вооружил меня пистолетом? Почему мы здесь, в логове врага, которого поклялись убить?

– Ради красивого жеста, Диана.

– Прости?

– Если Король Тьмы захватит власть над упырями Дамы, он будет править безраздельно до самого конца. Его беспощадная империя распространится по всей Земле, но в то же время будет грызть себя изнутри, подобно молоху[60], который не ведает насыщения. Нетленный станет последним существом и погаснет, выкачав кровь из всех стран, всех народов и даже своих ближайших советников. Если упыри окажут сопротивление, разразится война, но с балансом противоборствующих сил. Эпоха закончится не под смертоносным порядком всемогущей империи, а в руках бодрящей живительной анархии. Даже если конечный результат определен – всеобщее уничтожение, – по крайней мере, каждый сможет хотя бы на мгновение повести борьбу. Заставить услышать собственный голос. Магна Вампирия распадется на мириады наций и групп, сражающихся как против Нетленного, так и друг с другом. Вампиры со смертными, аристократы с простолюдинами, лизоблюды мертвых с фрондерами. Полифонический концерт многоголосья! Грандиозный финал! Современная Англия – лаборатория зарождающегося хаоса. Только бы она охватила континент и распространилась в мире! На это я и уповаю. И снова повторю, Диана: наша жизнь не имеет смысла. У нее нет будущего. Но в целом я бы предпочел, чтобы мир погас при звуках полифонической ярости, чем затух в гробовой тишине!

Стерлинг говорил так убедительно и яростно, что раны на его губах закровоточили сильнее, покрываясь ниточками вампирской крови, затемненной тьмагной.

Моменты отчаяния, которые порой испытывала я – ничто по сравнению с глубоким нигилизмом лорда. Шокирующая речь, наполненная чернильной горечью, казалось, была продиктована самой Тьмой, но парадоксальным образом делала Стерлинга более…человечным.

А что, если вампир прав? И все битвы уже проиграны? Борьба Нетленного, жаждущего вечной власти? Фронды, возвращающей миру Свет? Что, если надежды нет? Ни для смертных, ни для вампиров? Ни для кого?

Что, если будущего нет?

* * *

Я надолго погрузилась в мрачные мысли, размышляя над речью Стерлинга. Не заметила, сколько прошло часов. Не было способа измерить ход времени, которое убегало так же неумолимо, как подземная река в невидимом русле.

Гул лопастей водяных колес, который заглушал плотные, черные шторы, напоминал мельничные жернова, крушившие все на своем пути: людей, семьи и цивилизации.

No Future.

Внезапно одна из штор приоткрылась. Прислужники Дамы вели нового заключенного.

Залатанная туника с кожаным капюшоном…

Голова, скрепленная с шеей швами, напоминающими ожерелье…

Массивные плечи, скованные серебряными цепями.

И особенно этот мягкий и одновременно терпкий аромат опавшей листвы…

Сердце прыгнуло: Орфео!

– Это существо бродило в коридорах на стороне Гобеленов, – произнес одноглазый. – Он предстанет перед судом у позорного столба, как и все вы.

В обычное время отшельник обладал колоссальной силой, но цепи ослабили его. Он, как и вампиры, – творение Тьмы, а значит уязвим перед серебром. Приспешники Дамы приковали его к колодкам рядом со мной, а затем облили ведром ледяной воды голову матери Инкарнаты, чтобы привести ее в чувство.

– А? Что? – завопила она. – Сестра Марена, пробили к заутрене?

– Это пробил ваш час! – бросил ей одноглазый. – Госпожа собирается вынести приговор.

Преподобная внезапно вспомнила, в какую смирительную рубашку ее заключили. Паника охватила женщину. Губы ее задрожали от невнятного бормотания молитв и проклятий.