Двор Чудес

Подлая ложь старухи меня ошеломила. Всего несколько часов назад она признавалась, что хотела обезглавить молодую женщину пилой! Неужели она полагает, что ее жертва все забыла?

– Пощадите меня ради воспоминаний о былых временах! – взмолилась преподобная. – Позвольте вернуться на поверхность, и я буду держать язык за зубами. Я обещаю, сестра Амаранта…

– Сестры Амаранты больше нет! Перед вами Эката!

Чистый, как хрусталь, голос Дамы в мгновение ока обрел алмазную твердость.

– Вы убили сестру Амаранту. Уничтожили ее, когда она, доверившись, бросилась в ваши объятия. Ни ручкой, ни пилой, а взглядом. Взглядом ужаса и отвращения. Взглядом, которым смотрят на монстра.

– Вы… вы не монстр, – пролепетала преподобная, извиваясь у позорного столба.

– Напротив. Мы стали жестоким и безжалостным чудовищем, выносящим вам смертный приговор. Здесь и сейчас. Вас отдадут упырям. Как только занавес упадет и погаснут ампулы, они выйдут из «Пасти Пожирания», чтобы заживо содрать с вас кожу.

Слова подтверждали предположение Стерлинга: чудо-фонари отпугивали упырей сиянием. Как Дама назвала их? Ампулы? Я видела в лаборатории отца ампулы – стеклянные флаконы, в которых хранились различные сыворотки и настойки…

Не обращая внимания на мольбы преподобной о пощаде, залитый светом силуэт повернулся ко мне:

– Вас, Диана де Гастефриш, ждет та же участь. Она послужит знамением Нашей стабильности и решительности. Король Тьмы должен понять, что Мы не остановимся, пока не получим Париж.

– И он не остановится, пока не захватит вашу армию упырей! – вмешался Стерлинг.

Зажатый между деревянными пластинами, он, не моргая, мужественно переносил поток света, губительный для него.

– Я лорд Стерлинг Рейндаст, атташе посольства Англии. Преподобная права: пистолет с пулями из смертоносного серебра принадлежит мне. Одна из них предназначалась вам, чтобы Нетленному не достался секрет вашей армии.

– По крайней мере, у вас хватило мужества признаться в этом, в отличие от других, которые лгут в надежде спасти свои шкуры, – изрекла Дама. – Но наш приговор необратим. Оруженосец должна умереть. И вы тоже, лорд Рейндаст.

– Это ваше право суверена, – ответил Стерлинг, с легкостью переходя к роли дипломата, несмотря на железные кандалы, в которые его заковали. – Позвольте еще раз повторить: Людовик никогда не вручит вам короны. Из его личной переписки я узнал, что он скорее сожжет столицу дотла, чем разделит власть над нею. А вы, Мадам: что вы предпочтете? Ждать под землей, сидя в осаде, пока не сгорит город, или построить настоящее королевство под открытым небом? В других широтах?

Стерлинг сошел с ума? Вроде бы нет: в потоке белого света его черные, подведенные карандашом глаза отражали ясный и острый ум.

– О каких широтах идет речь? – осведомилась Дама.

– О британских островах или еще дальше – об английских колониях в Америке. Моя госпожа, вице-королева Анна, правит империей – огромной территорией, которая вот-вот выйдет из-под контроля Короля Тьмы. Я не скрываю: Анна приказала убрать вас, чтобы армия упырей не досталась ее врагу. Я уверен, она будет счастлива заключить альянс. Корону, в которой вам отказывает Нетленный, она предложит вам по доброй воле. Вы можете основать королевство в любом месте ее многочисленных владений.

Слова вызвали возбужденный гул среди аудитории, которая оставалась для меня невидимой.

Несколько мгновений женская фигура на фоне гигантской луны оставалась неподвижной, словно ангел в потоке света.

– Никогда! – Ответ рухнул как нож гильотины. – Мы никогда не покинем Париж. Запомните: никогда!

Голос Дамы хрустальный в самом начале, твердый во время обвинений, брошенных сестре Инкарнате, теперь дрожал от гнева.

– Бегство из столицы было бы поражением, отречением. Мы никогда не склоним колени перед Нетленным. Он уступит Нам! И признает Нас равными себе в глазах всего мира.

Мне слишком хорошо знакомы эти нотки, вибрирующие и обжигающие. Это – одержимость. Не так давно меня тоже разъедала месть, сфокусированная на Нетленном. Такова пагубная сила абсолютного монарха. Он притягивает к себе самую ярую ненависть. Но даже ненавидя его, мы остаемся под его контролем.

Не в силах больше молчать, я выкрикнула:

– Я понимаю вашу жажду взять реванш, мадам! Но будьте осторожны, чтобы не погубить себя. Месть может ослепить сильнее, чем все ваши ампулы вместе взятые!

Силуэт Дамы на мгновение застыл в потоке света. Даже не видя ее, я догадывалась, сквозь сощуренные от лучей глаза, что она изучала меня.

– В вашем возрасте, с вашим положением при Дворе, что вы знаете о мести? – наконец произнесла она, полная презрения.

– Я много знаю, поверьте мне, Эката… или, лучше сказать, Ифигения.

Называя ее по имени, с которым она родилась, я крупно рисковала. Если Дама гневно отреагировала на имя сестры Амаранты, что она скажет мне? Однако выбора нет: я должна обратиться к той милосердной, молодой девушке, которой она когда-то была и которая, возможно, все еще существует за фасадом жестокой вампирши. Не ради спасения своей жизни, но ради Орфео.