Двор Хаоса

Над головой Бранда раздался пронзительный крик, и кусок закатного неба, казалось, обрушился на его голову. Он завизжал и выронил свой арбалет. А затем вцепился руками в существо, так неожиданно его атаковавшее. Это была красная птица, рожденная от моей крови и отцовской руки. Она прилетела, чтобы защитить меня. Я отбросил камень и бросился к Бранду, на бегу выхватывая из ножен Грейсвандир. Он ударил птицу, она взмыла вверх и стала кружиться над ним, чтобы набрать сил для новой атаки. Бранд прикрыл руками лицо и голову, но я все же успел заметить текущую из его глазницы кровь. Когда я подбегал к Бранду, он уже начал таять. Но птица успела еще раз спикировать на него, и ее когти снова стремительно ударили его по голове. Затем начала таять и она. Я еще видел, как Бранд тянул к ней руки, как она рвала его клювом и когтями, потом они исчезли. На месте схватки остался только брошенный арбалет. И я с мстительным наслаждением раздавил его сапогом.

— Это еще не конец, — думал я. — Сколько еще ты будешь досаждать мне, брат, черт тебя побери? Что еще встретится мне на пути, пока я не доведу этого дела до конца?

Я вернулся на тропу. Звезда все еще мучилась в предсмертной агонии, и мне пришлось прикончить ее, чтобы прекратить ее муки.

За перевалом, как и следовало ожидать, была новая долина. По крайней мере, мне так казалось. Я не мог ничего разглядеть, так как внизу клубился туман, переходящий в облака. В небе происходили превращения. Один из красных сполохов становился желтым, другой — зеленым. Это меня обрадовало, это было уже знакомо. Точно таким я увидел небо, когда впервые попал сюда на край всего — это было напротив Двора Хаоса. Я закинул за спину свой вьюк, и начал спускаться по тропе. Ветер почти утих. Вдали послышался гром. Там бушевала гроза, от которой я улизнул. Я гадал, где же Бранд? У меня было чувство, что какое-то время он будет прятаться от меня, пока не придумает новую каверзу. Когда я вступил в полосу тумана, и он начал виться вокруг меня, я увидел древнее дерево и срубил одну из веток себе на посох. Дерево вскрикнуло, и я даже понял смысл произнесенных им звуков. Это было нечто вроде: — Черт тебя побери!

— Ты, оказывается, разумное? Я очень сожалею, я не знал этого.

— Я так долго растило эту ветку, — проговорило дерево. — Ты хочешь сжечь ее?

— Нет, нет. Мне нужен посох. У меня впереди еще большой путь.

— Через эту долину?

— Да, через нее.

— Подойди поближе, чтобы я почувствовало твое присутствие. На тебе что-то пылающее.

Я шагнул к дереву.

— Оберон! — воскликнуло оно. — Я знаю этот Камень!

— Я не Оберон. Я его сын. Камень дал мне он — для защиты, — сказал я.

— Тогда бери мою ветку, а вместе с ней и мое благословение. Я укрывало твоего отца. Это было странное время. Оно длилось долго. А до этого твой отец посадил меня.

— В самом деле? Никогда не видел, чтобы отец сажал деревья.

— Я не совсем обычное дерево. Я пограничное. Он посадил меня, чтобы отметить границу.

— Что же это за граница?

— Я — конец Хаоса и порядка, в зависимости от точки зрения. Я отмечаю разделение. В какую сторону от границы, то есть от меня, ты бы ни шагнул — там начинаются другие правила.

— Какие именно?

— Кто может на это ответить? Я не могу. Я только растущая башня разумной древесины. Так что моя ветка, скорее всего, может помочь тебе. Если ее посадить, она прорастет в любом месте. Но, конечно, она может и не пустить корни. Кто может знать заранее? Неси мою ветвь, сын Оберона, туда, куда ты держишь путь. Я чувствую, скоро будет гроза. Торопись и — прощай!

— Прощай. Спасибо тебе, дерево.

Я стал спускаться дальше по тропе, падающей из тумана в туман. Постепенно, пока я шел, туман терял розоватость. Опираясь на посох, который здорово помогал мне на этой скользкой тропе, я еще раз мысленно поблагодарил дерево. Затем стало проясняться. Окрестности были уже различимы. Скалы, пруд со стоячей водой, унылые деревья с висящим вдоль ствола мхом, запах гнили. Я поспешил дальше. На ветке одного из деревьев сидела и наблюдала за мной черная птица. Когда я посмотрел на нее, она поднялась в воздух и неспешно полетела ко мне. Крылья ее поднимались и опускались, как в замедленном кино. Все, что со мной произошло на этой дороге, научило меня ждать опасности в любую минуту, и я почувствовал тревогу, когда птица закружилась над моей головой. Но она, сделав круг, села на землю передо мной и, склонив голову, повернулась ко мне левым глазом.

— Да, — каркнула она, — ты тот самый.

— Что значит — тот самый? — удивился я.

— Тот самый, которого я буду сопровождать. Ты ведь ничего не имеешь против, Корвин, если за тобой будет следить птица дурного знака.

Тут она, хихикнув, исполнила нечто вроде танца.

— Не волнуйся, не волнуйся, Корвин, я тебе ничем не помешаю.

— Откуда тебе известно мое имя?

— Я жду тебя с самого начала времени, Корвин.

— Наверное, тебе это ужасно надоело?

— В этом месте я не так уж и давно. Ведь время — то, чем ты его делаешь.

Я обошел птицу и пошел дальше. Через некоторое время она пронеслась надо мной и села справа на скалу.