Двор на Поварской

Домой она редко кого приводила знакомить – ни к чему это все; она же понимала, что мужчины эти абсолютно эпизодические, просто маленькие новеллки и зарисовки в ее повседневной, не самой простой жизни. Но когда заканчивала отношения (всегда аккуратную точку ставила сама), приходила домой с трофеем – мужским галстуком. Как они добывались – одному богу было известно, но коллекция эта пополнялась довольно много лет, и Лидка тщательно складировала галстуки в старинном комоде под окном. Зачем она это делала, не знала даже сама, просто любила всех этих бывших и хотела оставить какую-нибудь память, как оставляют память о курорте или каком черноморском санатории, откуда приезжают с пепельницей, склеенной из ракушек, и с надписью «Привет из Крыма».

Принц и Лидка, конец 30-х гг.

А потом у Лидки появился альтист Анатолий, много младше ее и служивший в оркестре Московского театра оперетты, где она танцевала. Он был очень красивым и только, никакие другие качества не омрачали его светлый образ: высокий, голубоглазый, светловолосый, чем-то отдаленно напоминающий Шурку и вечно улыбающийся. Поначалу это вызывало радость, что рядом с Лидкой появился такой импозантный и приятный мужчина, но улыбка эта была вечной печатью на его лице и не сходила практически никогда, начиная раздражать и удивлять через пару-тройку встреч. Было понятно, что Лидка боялась снова выбрать партнера, в котором бы сочетались ум и красота одновременно, поэтому пошла на этот раз просто с красивым. Он, красивый, давно поглядывал на нее из оркестровой ямы снизу вверх, видя в основном только ножки. Многим она в оркестре нравилась. Особенно в таком ракурсе. Но вот почему-то сверху разглядела именно его, Анатолеву, белокурую голову. Он так живописно смотрелся, держа в сильных руках огромную скрипку, так виртуозно взмахивал смычком, так прожигал Лидку взглядом!

Лидка думала, что альтист намного важнее скрипача в оркестре и выше его по иерархии, ведь альт отличался от скрипки большим размером. Но доброжелатели из медно-духовой группы, тоже претендующие на Лидкино благосклонное внимание, просветили, что альт – это скрипка неудачника и переходят на альт только те скрипачи, которые совсем не подают надежд. На альте даже не нужно учиться с детства, добавили доброжелатели из ямы, все равно детские руки такую махину не удержат, поэтому на этот инструмент переходят только во взрослом возрасте, когда со скрипкой не очень-то получается. Лидка немного загрустила. Она начала уже привыкать к постоянной улыбке Анатолия, которая так отличалась от грустных губ Бориса. Стала жалеть его, улыбчивого, но с вялым рукопожатием. На каких-то совместных гастролях пожалела его близко. Лидка сразу Анатолия предупредила, что если он начнет ей изменять, то квиты они никогда не будут. Анатолий поклялся ей в верности на своем инструменте – альте то есть. После этой серьезной клятвы Лидка открыла комод, вынула оттуда на свет божий все галстуки и сшила вместе, искусно сплетя из них ковер. Ковер из прошлого. Прошлое оказалось в темно-красных тонах, яркое, любвеобильное, занимающее довольно внушительное место на полу у самой кровати. Взглянув на свою работу, Лидка наступила на бывших любовников маленькой изящной ножкой – теперь они все вместе лежали трофеем, как шкура убитого медведя, когда-то опасного, дикого и неуемного, а теперь застывшего с вечно оскаленной пастью и стеклянными навыкате глазами.