Двор на Поварской

– Рискованно. Аппендицит, он такой, опасный и вредный. Надо понаблюдать, – ответил врач.

– Так а чего ж дома не понаблюдать? Дома и стены лечат, – отбивала Миля Аллусю. – Вы ж тут рядом, мы позвоним, если что. – Она все еще не давала врачам пройти и оттесняла их от девочки.

– Так это вы с аппендицитом договаривайтесь, мы-то при чем? – Доктор снял круглые очки и посмотрел их на свет. – Он ведь как американский шпион: притаится себе, а потом и убьет исподтишка, – он еще раз подышал на стекла и, протерев, напялил очки на длинный клюв.

Этот козырь крыть было нечем. Миля покорно отступила, и Аллу стали загружать в карету. С ней поехала Лидка. Принц, подставляя улыбку осеннему ветру, побежал в больницу своим ходом, чтобы встретить всех там, в приемном покое.

Доехали быстро, минуты за три – что там было ехать-то? Пересекли Садовую без всяких правил и прямо в ворота детской больницы. Разложили Аллу на кушетке, пожали живот, помяли, проверили на какие-то мудреные аппендицито-зависимые рефлексы, она плачет. Решили, от боли, а она – от страха. Дура, думает, какая же я дура, сейчас ведь взрежут, органа лишусь по дурости, как страшно-тооооо… В общем, повезли в операционную, оставив испуганно сидящих в коридоре родственников.

Сделали операцию, продержали в больнице с неделю и отпустили наконец домой. Во дворе встречали как победителя, с расспросами и поздравлениями: расскажи да расскажи, как маску давали, было ли больно, чем кормили, что за хирург и много еще всяких любопытностей. Дома Алла наконец призналась матери, что симулировала боль, что очень Лидку ревновала, что очень по ней скучала и что понимает, какая оказалась дура. Начала плакать – не остановишь. Рыдает, слезы, как у клоуна в цирке, под давлением, льются в два водопада, льются – не кончаются. Лидка опешила от таких новостей, но к рыданиям присоединилась, поняла, что могла и дочь ненароком потерять, мало ли что: наркоз, операция, кровь. Прибежала на рыдания Ида, ударилась в слезы. Потом и Поля заплакала, узнав, что внучка пошла на такое, чтоб только на нее внимание обратили. Оторопела, мелко-мелко задергала плечами, затрясла головой и громко, по-еврейски, запричитала.

«Нет, ну какой же ты шлимазл! Ну как можно было такое придумать, идиётка?? Чтобы взять и за здорово живешь просто так распорядиться своим здоровьем и лишиться органа! А о бабе с мамой ты подумала, мать моя? А твоя любимая тетя? А твой старый деда? А черт-те где шляющийся отец? А Миля с Мартой? Ты для них родня! А Тарас? А Зинка с Наташкой? А мне так надо весь двор перечислять, чтоб тебе стыдно стало? Там же в больнице хирурги, им лишь бы отрезать, надо – не надо! Шрам какой, через весь живот, словно клад искали! Конечно, аппендицита ведь не было, они там и рыли-копали, все перелопатили! Вот загубили бы тебя, и как бы мы тут жили, дрек ты мит феффер!» – Поля, представив, какая пустая и никчемная стала бы жизнь без такой красивой, любимой, умной, талантливой, единственной во всех отношениях девочки, покачнулась и чуть не потеряла сознание от черного едкого ужаса, который, как ветром, вдруг обдал ее с ног до головы. Она схватилась за стул и начала вдруг что-то шептать и мелко-мелко креститься, поглядывая на потолок, чтобы даже мысли такие чудовищные отвадить, чтоб в голову такое никогда больше не приходило… Потом, помолившись по-своему, пусть хоть и не особо правильно, но мощно и проникновенно, сильно жестикулируя и качая головой, она доходчиво объяснила всевышнему, что таким детям, как ее Аллочка, нужно пораньше вкладывать в голову мозги и не доводить до таких глупостей, и если вдруг еще какая-нибудь опасность будет грозить ее внучке, то, пожалуйста, очень Тебя прошу, слышишь, Господи, сразу возьми и забери мою жизнь, чем подвергать опасности Аллусю. Прямо сразу, я не обижусь, а, наоборот, буду очень Тебе благодарна. Поля шептала что-то еще и еще, предлагая Богу варианты сделок и обсуждая Аллусино будущее. Ну вот, потом сказала, ну вот и договорились, спасибо Тебе, а я всегда готова, так и знай.

Поля улыбнулась чему-то своему и поняла, что Аллуся теперь под авторитетной защитой, что сделка завершена, и все отныне с внучкой будет хорошо – она знала это наверняка. Видимо, договор с Господом Богом был крепким.

Он прибрал Полю к себе намного позже, в 1969-м, когда Аллуся была беременна уже второй дочкой, Ксенией.

Встреча с Берией

Живот потихоньку заживал. Аллуся стала ходить в школу рабочей молодежи, где училась Зинка, недалеко от дома, по ту сторону Садового, в переулках у парка имени Павлика Морозова. После уроков встречались в парке с Наташкой и бежали в зоопарк покупать мороженое, потом переходили Садовое и шли на Пионерские пруды (потом они снова Патриаршими стали), гуляли там, курили, прячась от прохожих, чтоб те не шикали, и к вечеру, покачивая тонкими обтертыми портфелями, в которых не было почти ничего, кроме припрятанных сигарет и нескольких тетрадок, возвращались домой.