Двор на Поварской

– Робочка, если б не ты облил Аллусю, это пришлось бы сделать кому-то другому! Надо старые приметы соблюдать! Молодец! Неужели не знал? – Лидка даже засмеялась от удовольствия.

– П-правда? П-первый раз слышу! – Он сгреб удивленную невесту огромными руками, но поцеловал скромно. Потом взял фужер с только что налитым морсом и снова вылил на невестино платье, чтобы закрепить победу.

– Оххх! – выдохнула от неожиданности Алена, а Лидка снова заливисто засмеялась. – Вот, это по-нашему! Молодец!

Генка молча сидел, сосредоточенно глядя бесцветными глазами в свою тарелку. Настроение у него почему-то испортилось.

– Надо отдать должное куриной грудке, очень, надо сказать, жесткой… – поделился он с собой самыми сокровенными мыслями.

Вася Акселератов

Молодым выделили шестиметровую комнатку, где помещалась одна только кровать – стол никак не влезал. Роба писал стихи, сидя на кровати, поддерживая одну стену спиной, а в другую уперевшись длинными ногами. Он привыкал к жизни, где его все любили. Поля вела с ним на кухне, такой же маленькой, как и комнатка, взрослые серьезные разговоры – про институт, про политику партии, Сталина вспоминали, войну. Роба отвечал, как думал, ничего не привирая и ничего не умалчивая – любил он говорить с этой мудрой женщиной. А Лидка окружила его таким обожанием, которое не снилось ни одному мужчине в ее прошлой жизни. Она оставляла на кухонном столе записочки: «Робочка, если ты проснешься раньше, разбуди меня, я сварю тебе кашку». В спорах между Аллой и Робой она вечно принимала сторону зятя и стыдила дочь: «Робочка правильно говорит, слушай его, не спорь! Он у тебя умный и заботливый». Строго относилась к гулянкам, хотя и сама любила выпить с молодыми. Но то она, а молодым опасно много пить, ни к чему это совсем. Не то что не давала – нет, конечно; сама, бывало, покупала бутылочку-другую вина, просто строго следила, чтобы друзья не несли в дом водку в немереных количествах. А выпить любили все: и Пупкин, и Андрей Воздвиженский, молодое дарование, тоже поэт, присоединившийся к их бешеной компании, но учившийся в архитектурном, и Володька Гневашев, начинающий поэт и алкоголик. Особенно увлеченно принимал Васька Акселератов, врач и писатель, недавно приехавший из Казани, тоже молодой и тоже талантливый. Тот пил много и смачно, пьянел медленно и еще уверенно держался на ногах, когда собратья по перу были уже в стельку. Как только Васька стал появляться у них в подвале, Лидка взъерепенилась. Особенно, когда гулянки стали постоянными с лозунгами: «Между первой и второй наливай еще одну!» И совсем уж глупое: «Не за-ради пьянки окаянной, а только дабы отвыкнуть для». И пошло-поехало: бог любит троицу, у телеги четыре колеса, бог не дурак – любит пятак. Потом стихи-стихи-стихи – как только они не забывались в пьяной голове? – и снова глупые поговорки и требования наливать.

С другой стороны, думала Лидка, хорошо, что пьянки эти невозможные, разжижающие мозги, происходят у них дома, на ее глазах, и можно было на это как-то воздействовать. Сначала заводила с Акселератовым разговоры на медицинские темы:

– Васечка, вот вы врач, молодой специалист, скажите, вот когда у меня болит сердце, говорят, надо выпить глоточек коньяку, это так?

– Да, Лидия Яковлевна. – Акселератов аж нахмурился от неожиданности, изображая из себя врача. – Бывает! Коньяк расширяет сосуды, снимается напряжение, падает давление, сердце бьется ровнее. Вообще, его при болях не пьют, а держат во рту, чтоб он всосался в подъязычной зоне.

Раньше на месте двери была арка во дворик, где стояла беседка и сарай. Налево вниз вели ступеньки в нашу квартиру номер 4. А окошко у земли видите? Туда Вася Акселератов просовывал бутылки. Это 6-метровая комната Поли и Якова

– А когда вот вы выпиваете, например, сосуды ведь то расширяются, то сужаются, это ж вредно для здоровья. – Лидка решила побыстрей перевести разговор в нужное ей русло.

– Ну в нашем случае вы напрасно волнуетесь, Лидия Яковлевна: сужаться сосудам мы просто не даем! – Васька хохотнул и наигранно подмигнул.

– Вот это, Василий, меня и беспокоит, – вздохнула Лидка.

– А как же без этого? Мы творческие люди! А творчество, оно в спорах! А споры за столом! А стол без еды никак! А еда без выпивки – сами понимаете! Я ж не могу быть пастухом своего тела и думать только о пользе для здоровья! Это ж бред! Гулять на свежем воздухе, делать зарядку, не курить, пить морс и ложиться спать одному в десять вечера! В мои годы? К черту такую антисептическую жизнь! Я вот не просто врачом хотел быть, а врачом дальнего плавания! Мечтал устроиться на судно, и вперед! Весь мир увидеть, вот счастье настоящее!