Двор Тьмы

Все взгляды устремились на меня. Я подчинилась. Но чтобы не слышать запах крови, открыла рот.

– Как вас зовут? – отрывисто потребовала Люкрес.

– Диана де Гастефриш, «к башим услубам», – ответила я фальшиво-простуженным голосом, имитируя заложенный нос.

– Да, я вас узнала… – тихо произнесла оруженосец, подняв заостренный подбородок. – Это вы в прошлом месяце проникли в королевские сады. Король тогда простил вашу дерзость, но это не повод возводить ее в жизненное кредо. Барвок должен был научить вас никогда не проявлять даже малейшего отвращения к нравам вампирической аристократии. Дайте мне вашу руку.

– Бою руку?

– Я только что продемонстрировала полив цветка. Теперь вы должны показать остальным на своем примере, что значит поливать in vivo – живым организмом. Смертным, готовым истечь кровью.

На тонких губах девушки заиграла жестокая улыбка.

– Это лучший способ раскрыть аромат розы так, чтобы у бессмертного потекли слюнки. Внимание: вампирическая роза острее реагируют на свежую кровь, чем из флакона. Поэтому нужно действовать ловко.

Быстро, как вспышка молнии, она схватила мое запястье через рукав накидки и резко притянула к себе. Прежде чем я успела моргнуть, рассекла мою ладонь кончиком металлического когтя.

– Ай, – вскрикнула я, забыв дышать ртом.

– Это всего лишь царапина, – прорычала фурия. – Не двигайтесь, если не хотите, чтобы роза оторвала вам палец.

С невыразимым ужасом я смотрела, как куст затрепетал, задрожал от возбуждения. Злые цветки жадно потянулись ко мне. Побеги, покрытые шипами, раскинулись, как щупальца. Железная хватка Лукрес держала мою руку чуть выше изнывающей от жажды розы. Моя кровь капнула на ближайший цветок. Лепестки прощелкали в нескольких сантиметрах от моей раненой ладони, словно клювы безобразного выводка голодных птенцов.

– Достаточно! – скомандовала Люкрес, как только белая роза приобрела багровый цвет.

Девушка грубо отшвырнула меня обратно в толпу. Если бы не Тристан, я бы упала. Потом фурия удалила вибрирующий стебель и показала чудовищную срезанную розу, распространяющую пьянящий аромат: запах моей собственной крови, резкий до обморока.

– Теперь к игре должны приступить остальные, – объявил Сурадж, хранивший молчание на всем протяжении демонстрации. – Разбейтесь на пары. Вы должны полить разные цветы.

Дрожа от страха и гнева, я сжала кулак, чтобы остановить кровотечение.

– Думаю, на сегодня ты отдала достаточно крови, – прошептал Тристан. – Я буду твоим партнером. А после, как пролью свою кровь на одну из этих дьявольских роз, с радостью позволю тебе срезать ее и раздавить ногой!

17 Охота

– КАЖЕТСЯ, РОНСЬЕР УВЛЕЧЕН тобой, – насмешливо бросила мне Поппи.

Сегодня 23 октября. Осталось пять дней до начала испытаний за «Глоток Короля». В последнее время красивая англичанка взяла за привычку завтракать с нами, не упуская возможности подтрунить надо мной…

– Тристан? Неужели? – ответила я с невинным видом, хотя в последнее время делала все, чтобы подогреть интерес юноши к себе.

– Должна согласиться – симпатичный блондин. Этакий bad boy со шрамом. Наверное, он тебе тоже небезразличен, раз ты позабыла о своем красавце-вампире…

– Представь себе, у меня нет времени думать о мальчиках. До первого экзамена осталось меньше недели, – притворно возмутилась я.

Что за нелепую идею она вбила себе в голову! Как я могу что-то чувствовать к Тристану, если он – всего лишь игральная карта в моей колоде?

Поппи разразилась фирменным хриплым смехом, который неизбежно заканчивался приступом кашля.

– А у меня всегда есть время думать о мальчиках, – сообщила англичанка, переводя дыхание. – И они, уверяю, тоже думают обо мне: днем на лекциях, ночью в жарких снах. Томас де Лонгедюн не дает проходу с тех пор, как я поцеловала его под аркадами. Даже присылает тайком стихи…

Девушка подмигнула провокационно подведенным веком.

– Ты и Томас…

– Нет никаких «я и Томас», – остановила меня Поппи. – Во-первых: он плохо целуется. А во-вторых, его стихи невыразимо банальны. Длинные ли у него дюны[28], не знаю, но перо короткое – это точно. Мне стыдно за него.

Она вздохнула:

– По правде говоря, есть только один парень, который заставляет мое сердце биться быстрее: Зашари де Гранд-Домен.

– Луизианец?

– Американец, что для меня огромный плюс. И потом, он просто божественен, не будем скрывать. Держу пари, и я не оставляю его равнодушным… Но сердце юноши неприступно как крепость. Что-то гложет его. Я чувствую. Красавец скрывает тяжелую тайну, которая меня безумно манит. Мистика возбуждает во мне вкус к жизни.

Поппи сделал сиплый вдох и начала декламировать:

Живи сейчас, ведь жизнь прекрасна!
Не думай, что произойдет.
Ведь завтра будет только завтра,
А роза жизни нас не ждет!

– Если это вампирическая роза, то можешь оставить ее себе, – устало произнесла Наоко, которую фанфаронство нашей соседки порядком утомило.