Двор Тьмы

Именно так я отношусь к долгожданному и пугающему экзамену по куртуазному искусству, который должен состояться 28 октября.

С момента моего появления в Больших Королевских Конюшнях впервые у пансионеров не было уроков. С сегодняшнего дня и до конца месяца их отменили, чтобы дать возможность подготовиться к испытаниям.

Многие воспользовались свободным временем и выспались, надеясь выглядеть лучше на ужине. Другие, наоборот, встали с рассветом, чтобы в последний раз повторить уроки хороших манер.

И в пустынных классах, и в умывальнях царила гнетущая тишина. Небо, затянутое свинцовыми облаками, как герметичная крышка подавило все звуки. А в ушах все еще грохотала вчерашняя джига. Тело ныло после бешеных плясок. Возможно, один шарик с морфином Поппи облегчил бы боль, но я не собиралась поддаваться искушению. Имелся другой план: использовать это волшебное средство для устранения соперниц.

Притворившись, что у меня сиеста, я провела вторую половину дня за балдахином, измельчая жевательные шарики ножом, который стащила во время обеда. Тридцать доз морфия превратились в белый порошок, который я пересыпала в шелковый мешочек.

– Не пей кофе, который принесут горничные, – предупредила я Наоко в умывальне за вечерним приготовлением к ужину.

Подруга посмотрела на мое отражение в зеркале поверх великолепной прически, которую она сотворила сегодня: серебристый пучок украшала белая шелковая парюра в форме лотоса, специально изготовленная для меня.

– Большой искусственный цветок для того, чтобы подчеркнуть тонкую красоту твоего лица, – объяснила Наоко со свойственной ей изящностью.

– Не беспокойся. Стимуляция кофе мне не нужна: я и так мало сплю. В любом случае я не участвую в борьбе.

Я взяла подругу за руку, заставив внимательно выслушать меня.

– Кофе не будет стимулятором, поверь. Наоборот, рискуешь заснуть в разгар ужина. Конкурентка ты или нет: это будет крайне плохо выглядеть со стороны.

Под густой челкой темные глаза Наоко широко распахнулись:

– Ты собираешься… отравить их?

– Нет. Ну… не совсем. Просто хочу убедиться, что буду одной из тех, кого выберет мадам Этикет в конце вечера. У большинства девушек манеры за столом лучше, чем у меня. Это факт… Если только не воспользоваться некоторыми средствами помощи. Ты ведь понимаешь, о чем я?

В глубине души я ждала от подруги одобрения. Но она молча вернулась к прическе, крепко сомкнув пунцовые губы, чтобы не выдать мой секрет. Однако не высказав и ни слова поддержки.

* * *

– Туанетта, это ты?

Я сделала вид, что случайно наткнулась на молоденькую служанку, когда та появилась в конце коридора, толкая трехъярусную сервировочную тележку с едой. Ее лицо осветилось радостью, заставив веснушки гореть ярче. Девушка не подозревала, что я, в жемчужно-сером шелковом наряде, уже полчаса поджидала ее.

– Мадемуазель Диана. Я принесла еду в дортуар.

– Ням-ням! Как все аппетитно! – воскликнула я, глядя на тележку, уставленную нежными верринами, песочным печеньем, засахаренными фруктами, пирожными в пудре… и где стояли два больших кофейника.

– Повезло, что я встретила тебя, пока разминала ноги в коридоре. Выберу любимый десерт до того, как меня опередят львицы из дортуара.

– Конечно, мадемуазель! – весело согласилась Туанетт, все еще переполненная благодарностью за спасение на уроке вампирического искусства. – Что бы вы хотели?

Я сделала вид, что задумалась, на самом деле выбирая самое труднодоступное для служанки блюдо.

– Торт «Савой»! Там, на нижней полке. С удовольствием его попробовала бы!

Туанетта наклонилась, чтобы отрезать кусок. Воспользовавшись тем, что девушка отвернулась, я приподняла крышку одного из кофейников и высыпала туда пакетик с порошком морфия. Как минимум половина пансионерок будет одурманена.

– Вот, пожалуйста. – Служанка протянула фарфоровую тарелочку, на которой элегантно красовался щедрый кусок торта с медово-золотистой начинкой. – Искренне надеюсь, что вы победите. У вас прекрасная душа. В отличие от… Люкрес.

Бледные щеки девушки зарделись от произнесенной дерзости. Она пролепетала извинения и поспешно удалилась, толкая сервировочный столик.

Мои собственные щеки тоже вспыхнули. От стыда. Это я – прекрасная душа? Я, которая использовала ее в своих целях? Что, если бедняжку поймают и обвинят в массовом отравлении?

Собрав всю силу воли, я стала уговаривать себя:

что этого не произойдет…

что я сама готова умереть…

что убить тирана – благородная цель…

что торжество свободы стоит любых рисков.

А разве нет?..

* * *

Не успели колокола Версаля пробить девять раз, как мадам Тереза галопом ворвалась в дортуар. Ее юбка-панье[34] с оборками была настолько широкой, что фальшивые бедра женщины не проходили в дверь.

– Торопитесь! – возбужденно крикнула она. – Гости уже прибыли!

Накрашенные, напудренные, завитые щипцами девушки поспешили к главной лестнице. Одни сладко зевали, другие лениво передвигали ноги под усыпляющим действием морфия.

Как только я вошла в парадный зал, в лицо ударили порывы холодного воздуха, несмотря на пылающий огонь в камине.