Дворец для рабов

– Ужас и кошмар, – откликнулся Тим. В поселке иногда рождались такие дети, но нечасто. На умственных способностях, к счастью, это не отражалось, и их считали нормальными.

А еще Данька едва не пристрелил какую-то мамашу, потребовавшую от него плату за то, что слишком пристально смотрел на ее «дитятю». Как выяснилось, вместо денег здесь ходили патроны, и для Тима и Даньки – пришельцев из теперь уже неясного откуда-то – подобное казалось еще большей дикостью.

«Разве не должны люди, объединенные одной общей бедой, помогать друг другу просто так? – размышлял Тим. – Хороши были бы патрульные, требующие плату за защиту с мирного населения! А поварихи, их кормящие, – за еду. А врачи – за оказание помощи. А…»

Когда Данька в резкой форме послал тетку подальше, та развопилась, что «она же ж мать», а потому хочет для своего ребенка самого лучшего и не позволит смотреть на него «всяким извращенцам с их похабными фантазиями».

Тим тогда и сам едва удержался, чуть не вскинул автомат, услышав обвинение в педофилии, и неожиданно для себя самого пошутил: «Не же ж мать, а еж мать».

«О! Точно! – поддержал его Данька. – Еж мать, самая настоящая!»

Визгу было много, зато удалось как-то разрядить обстановку. Рядом начали притормаживать невольные свидетели перебранки и злословить.

«Да какая ты мать? – выкрикнул кто-то. – Нормальная не рожала бы. Лучшего она хочет, оглянулась бы по сторонам! Хабалка!»

«Нормальные давно в Ганзу подались», – согласилась другая, одетая немного лучше остальных.

Тетка переключилась на них, и друзьям удалось уйти на другую сторону станции. Тогда и подсели к этому костру, тем более находились возле него не только маяковцы, но и челноки, многое знающие о метрополитене и бороздящие его из конца в конец.

Они и поведали… всякое. Про фашистскую погань, расположившуюся на соседней строенной станции – Тим не поверил бы в возможность подобного, если бы сам не увидел прохаживавшегося по платформе офицера. Выглядел ублюдок откормленным и лоснящимся в сравнении с прочими жителями «Маяковской», самодовольным настолько, что его немедленно захотелось пристрелить или избить до кровавых соплей. О сверкающем «граде на холме» – Полисе, который в отличие от мифического «Изумрудного города» не являлся красивой сказкой, а располагался совсем рядом. Вот только путь к нему вел через проклятый Рейх.

Еще существовало Содружество кольцевых линий или – с легкой руки кого-то, знавшего историю, – Ганза. Оно располагалось совсем рядом, гранича с «Маяковской», но Тим не рвался туда по одной простой причине: от того, кто жирует, когда в двух шагах творится подобное, точно не стоит ждать ничего хорошего.

– Да я так… просто, – заметил мужичок. – Больно не похожи вы на местных. Даже при том, что сталкеры.

Тим вновь вынужденно толкнул Даньку, едва не ляпнувшего: «А это-то кто?»

– Да чтоб тебя, – ругнулся тот, расплескав чай.

Женька оказался прав: в метрополитене царила сплошная междоусобица. Причем станции не только заключали союзы, торговали, но и воевали между собой, движимые некими идеологическими причинами, а не простым желанием выжить. Ладно бы, шла банальная битва за ресурсы – с подобным еще можно было бы примириться, но уничтожать друг друга из-за идей ушедшего двадцатого столетия, уже однажды собравших кровавую жатву?.. Тим отказывался понимать подобное наотрез.

– Ничего-ничего, – успокоил мужик, подливая кипяток из закопченного и погнутого в нескольких местах чайника в помятую кружку Даньки, купленную в единственном торговом киоске «Маяковской», расположенном в центре зала.

Жаль, никто в поселке не подумал, что, кроме сухпайка и фляг, им может понадобиться хотя бы посуда. Да и по поводу одежды стоило решать: и в костюме радиационной защиты, и в армейских комбинезонах они, казалось, слишком отличались от местных жителей. Следовало прикупить всякого барахла, благо патроны имелись, но, конечно, не здесь.

– А скажи-ка, дядя, – стараясь выглядеть как можно беспечнее, даже простецки, сказал Тим, – где здесь ближайший базар?

– Который рынок? – хитро сощурился тот. – Иди на «Проспект Мира», не ошибешься. Тут всего-то один перегон до Кольца. У тебя документы наверняка в порядке и визы проставлены, – с усмешкой предположил он. – Ваш брат-сталкер – мужик крутой. А если хочешь, дуй напрямки. Ты, наверное, город наверху как свои пять пальцев знаешь.

Ох и не понравились Тиму его слова. Он покосился на стоявших у входа в тоннель, ведущий на станцию «Белорусская», дюжих бойцов в сером камуфляже, вооруженных модернизированными автоматами с короткими прикладами, и предпочел промолчать. На бойцов им указали как на типичных ганзейцев и посоветовали напроситься идти вместе с ними. Только Тиму эта идея не понравилась.