Дворец райских наслаждений

Разумеется, на следующий день молодого человека охватило чувство беспокойства. Что скажут тетушка и мистер Дэламер? Не обманул ли он доверие ее отца? Том согласился сопровождать Элен. Получается, он воспользовался своим положением? «Конечно, да, — ответила она Тому. — И я этому очень рада!» От этих слов Том помрачнел еще больше, а она весело засмеялась, понимая, в каком непростом положении он очутился. Однако шли недели, и к Тому вернулось хорошее настроение. Теперь мысль о том, что ему предстоит просить у мистера Дэламера ее руки, вселяла в него лишь радость. Сама же Элен никогда об этом не беспокоилась. С того момента, как корабль в окружении брызг и тучи чаек отплыл из Саутгемптона, вся ее предыдущая жизнь сузилась до образа тетушки, машущей ей на берегу, а потом воспоминания о ней померкли окончательно. Буря в Бискайском заливе, выступающие из тумана диковинные скалы Гибралтара, дельфины и летучие рыбы Средиземного моря, караваны верблюдов, чьи силуэты Элен разглядела, когда пароход проплывал по Суэцкому каналу, рынок пряностей в Адене — все те зрелища и звуки, будоражившие ее в первые, полные впечатлений, недели путешествия, теперь казались столь далеким прошлым, что Элен не знала, были ли они на самом деле. Сколько с тех пор уже успело произойти! Бомбей. Коломбо. Пенанг. Острова в золоте закатного солнца. Гонконг. Шанхай. Тяньцзинь. Пекин. Элен жила дивным, поражающим воображение настоящим, а Том был частью этого настоящего, поэтому ее любовь к молодому человеку казалась естественной, практически неизбежной. Отца она не боялась. Она смутно помнила, как, когда ей было двенадцать лет, он заявился в дом тетушки, завалив Элен подарками. Тогда она впервые увидела, как взрослый плачет. Он сжимал ее в объятьях, одновременно смеясь и рыдая, а огромные соленые слезы катились по его красному лицу, капая на усы. Тычась огромным носом ей в ухо, отец все повторял: «Доченька. Доченька родная». Несколько дней спустя он снова пропал. Но она помнила исходившее от него любовь и тепло, запах табака и пива, и безутешно плакала, когда он ушел. Элен была уверена, что он полюбит Тома или же она заставит отца полюбить его. Однако встреча с отцом казалась далеким будущим. Сейчас она была счастлива стоять на деревянной платформе среди пустынной равнины и ждать появления Генри с лошадьми. Это было так здорово.

«Странно», — подумала она, глядя, как Том ходит из конца в конец по перрону. В отличие от Тома, Меннерс стал героем самых буйных ее фантазий. Конечно, Том всегда вел себя безукоризненно. За исключением редких объятий и поцелуев, от которых она таяла в руках Тома, ни о чем другом до замужества не могло быть и речи. Разумеется, она знала, что должно произойти после свадьбы, и с нетерпением этого ждала — или думала, что ждала. Честно говоря, она особо об этом не думала, покуда по дороге на виллу не увидела переливающихся под рубахой Генри мускулов и его крепких ног, обхвативших бока лошади. И теперь, особенно в одиночестве, она, казалось, ни о чем другом просто не думала.

Естественно, она не была наивной дурочкой. В школе она ласкала себя, и ей были знакомы жар и наслаждение, зарождающиеся в низу живота, однако подобный способ удовлетворения казался ей неестественным и неправильным. Элен научилась бороться с соблазном, поэтому терпеть не могла, когда другие девочки в интернате начинали шептаться об этом и хихикать. Услышав их разговоры, она затыкала подушкой уши. Каждую ночь после того субботнего пикника она просыпалась, испытывая между ног знакомое ощущение, которое она помнила еще со школьных времен, и теплое покалывание в животе и грудях. Она пыталась убедить себя, что в этом нет ничего странного. Наверное, ей снился Том и брачная ночь. Но когда она закрывала глаза, перед ее внутренним взором представало лицо Генри Меннерса, и она лежала в темноте без сна, пытаясь вытеснить из воображения его облик, заменив его образом Тома. Она пыталась убедить себя, что Меннерс, повеса и распутник, еще и с темным прошлым, ей совершенно не симпатичен. Элен жалела о недостатке житейской мудрости. Она была уверена, что волнения, снедавшие ее, не властны над такими женщинами, как графиня Эстерхейзи. Как Элен ни пыталась, ей не удавалось выкинуть Меннерса из головы.

— Чем быстрее выйдешь замуж, тем лучше, — буркнула она себе под нос, пытаясь воспроизвести тон отца — таким, каким она его запомнила.

— Ты что-то сказала? — спросил Том.

— Нет. Так, сама с собой разговариваю.

— Ты это поосторожней. Первый признак сумасшествия. Где его черти носят? Надеюсь, ты не подумала, что такому парню, как Генри, нельзя доверять?

— Конечно же, нет. Он ведь само совершенство.

— Что с тобой, ЭФ? Иногда мне начинает казаться, что тебе не нравится Меннерс. Знаешь, мы от него сейчас зависим.

— Не волнуйся, Том, он обязательно придет. Я же говорю, он совершенство.

— Опять ты за свое.

— Том, я не имею к мистеру Меннерсу никаких претензий. Мне просто жаль… Так мы были вдвоем, а теперь нас трое… Все эти три дня мне было так с тобой хорошо…