Дворец райских наслаждений

Вдали показались башни и крепостные стены небольшого городка, возведенного на вершине холма. Крепостные стены были совсем как в Пекине, разве что меньше. К западу от холма высилась древняя пагода. Том и Элен с жаром обсуждали предстоящие покупки на рыночной площади. По мере приближения к гигантским воротам, до которых теперь было около пятисот ярдов, на дороге становилось все больше народу. Меннерс с Лао Чжао утром уехали в город, чтобы еще до прибытия их маленького каравана закупить припасы и договориться о ночлеге. Именно поэтому Том и Элен с таким изумлением взирали на Генри, который несся от ворот им навстречу, расшвыривая в стороны всех, кто попадался ему на пути. Неожиданно слева раздался многоголосый крик. У дороги на пустыре сгрудилась толпа народу. С высоты седел Том и Элен могли разглядеть, что происходит в центре толпы. Элен озадаченно нахмурила брови. Сперва она не поняла, что происходит. На коленях стояло десять-одиннадцать человек, руки которых были скручены за спинами обнаженными до пояса здоровяками. Еще несколько человек откидывали в стороны косицы коленопреклоненных, так, чтобы обнажились шеи. Седовласый старик в синем халате стоял перед кучкой чиновников и громким визгливым голосом зачитывал какой-то свиток. Потом он, махнув рукой, дал знак еще одной группе здоровяков, также обнаженных до пояса и сжимавших в руках длинные изогнутые мечи. Каждый из вооруженных полуголых исполинов подошел к одному из коленопреклоненных людей и встал рядом.

— Господи Боже, ЭФ, отвернись! — закричал Том.

Но Элен не могла оторвать взгляд от происходящего. Седовласый человек поднял руку, и клинки со свистом взмыли в воздух.

Старик в синем халате выкрикнул команду, и мечи, прочертив в воздухе сверкающую дугу, опустились на шеи приговоренных. Одиннадцать голов отделились от тел и, покатившись прочь, замерли в пыли. Толпа взревела. Кровь толчками выплескивалась из обезглавленных тел. Элен Франсес, потрясенная увиденным, отвернулась. По щекам бежали слезы ужаса. Она заметила, как их проводники смеются и перешучиваются друг с другом. Ее охватил приступ паники — все что угодно, лишь бы побыстрее уехать отсюда. Не обращая внимания на крики Тома, девушка дернула поводья, пустив коня в дикий галоп.

Тут к ним подлетел Меннерс. В тот момент, когда конь Элен сорвался с места, лошадь Генри как раз замедляла бег. Сразу же поняв, в чем дело, он ударил пятками в бока лошади и, рванув вслед за Элен, резким движеньем схватил уздечку ее коня. Некоторое время они неслись галопом бок о бок, потом лошади замедлили бег, а затем и вовсе остановились. Не выпуская из рук поводья обоих скакунов, Генри спешился и, обхватив одной рукой бившуюся в истерике Элен, стащил ее на землю. Пытаясь успокоить девушку, Меннерс прижал ее к груди и, поглаживая голове, тихо шептал:

— Ну все. Все. Будет.

Подскочивший к ним с вытаращенными глазами Том резко остановился и замер. Он явно не знал, что делать.

— Ну же, — произнес Меннерс. — Обними ее покрепче. У нее шок.

Со всей осторожностью он передал сотрясавшуюся от рыданий Элен Тому. Девушка почувствовала, как ее обхватили сильные руки Тома, и попыталась вырваться. Ногти царапнули по спине молодого человека. Элен судорожно вздохнула и постепенно начала успокаиваться.

— Я пытался успеть предупредить вас. Нам лучше ехать. Нынче иностранцы в Фусине не в почете.

— Кого казнили? Что происходит?

— Потом расскажу. Сейчас надо ехать, и побыстрее. Можешь усадить ее на свою лошадь? Она спереди, ты сзади. Сможешь так ехать? Отлично. Вот и Лао Чжао с провизией. Скорее уезжаем.

Проводники развернули караван и успокоили лошадей. Меннерс и Лао Чжао аккуратно усадили Элен в седло Тома, и он крепко обхватил ее за пояс. По обеим сторонам дороги в молчании стояли люди. Толпа, пришедшая поглазеть на казнь, наконец заметила иностранцев и с угрожающим видом стала приближаться.

— Отлично, — кивнул Меннерс. — Трогаемся без всякой спешки. Лао Чжао, цзоу ле!

Лао Чжао дернул поводья, одновременно огрев палкой первого мула в караване. Путешественники медленно тронулись в том же направлении, откуда приехали, оставляя за собой стоявших в мрачном молчании обитателей Фусиня.

Проехав около мили, они свернули с дороги и поехали горчичными полями, огибая город широким кругом. Элен Франсес уже успокоилась настолько, что согласилась пересесть на собственную лошадь. Они остановились только затемно, разбив лагерь у дороги. В ту ночь Элен рано пошла спать, оставив Тома и Генри у костра в одиночестве курить сигары.

— Она смелая, — произнес Меннерс. — Я уже говорил, Кабот, тебе повезло.

— Что там произошло? Мне случалось бывать на казнях. Отвратительное зрелище, но сегодня утром… там была такая обстановка. Такого мне видеть не доводилось.

— В городе были волнения. Убили купца. Вроде бы христианина. Власти жестоко подавили бунт. Народ в городе любил некоторых из тех бедолаг, которые сегодня лишились голов. Может, они во всех бедах винили иностранцев. Ну и, в частности, христиан.

— Господи, Меннерс, неужели это были боксеры?