Дворец утопленницы

Когда она подняла взгляд, секретарши уже и след простыл, черная и холодная лондонская ночь сомкнулась у нее за спиной. Нет смысла винить бедную девушку. Фрэнки закрыла дверь, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Она прислонилась к стене, дивясь собственной наивности. Поверила ведь, что все кончилось, что можно обо всем забыть. Есть своя логика в том, что Гарольд нашел рукопись, присвоил ее – так и должно было случиться. Вот оно, наказание.

Оставаться в квартире Фрэнки не могла – по всему телу расползался зуд, избавить от которого была способна лишь энергичная прогулка на свежем воздухе. Натянув резиновые сапоги, Фрэнки направилась к двери. В последние дни вроде бы потеплело, но сегодня природа словно уловила ее настроение – черное небо было затянуто густыми, клубящимися облаками.

Не придумав, куда еще пойти, Фрэнки отправилась в магазинчик на главной улице, чтобы купить пачку сигарет. Стоя в очереди к кассе, она зацепилась взглядом за стопку бульварных газет. И вспомнила о той женщине, об интервью, которое Гарольд упоминал много недель назад. Теперь это казалось пустяком, очередной мелочью, которая когда-то всерьез беспокоила, но с тех пор затерялась в бескрайнем море других злоключений. Она едва не прыснула со смеху, и кассир с подозрением покосился на нее.

Выйдя на улицу, Фрэнки вдруг почувствовала, как встают дыбом волосы на затылке – и вовсе не из-за холода. Приподняв зонтик, она огляделась. По другую сторону дороги, разбавляя черноту ночи теплым, желтоватым сиянием, светилась вывеска местной забегаловки. Людей видно не было. Уже свернув с центральной улицы, Фрэнки то и дело ловила боковым зрением какое-то движение, мельтешение теней впереди и позади, и все гадала, есть ли оно на самом деле или это всего-навсего дрожит, преломляясь о мутную пелену дождя, неверный свет. По спине бежал пот, все тело снова зачесалось.

Торопясь вернуться домой, Фрэнки ускорила шаг; даже деревья, даже кусты рододендрона в темноте выглядели зловеще. Один раз она споткнулась из-за непривычной тяжести резиновых сапог на ногах. С трудом удержав равновесие, выругалась – темнота стояла почти непроглядная, фонарей здесь не было и в помине (слишком далеко от главной улицы), и свет лился лишь из редких окон, которые еще не погасли в этот поздний час. Подходя к дому, мысленно уже согреваясь у камина с чашкой горячего чая в руках, Фрэнки вдруг увидела посреди улицы человека – искаженный, смазанный дождем силуэт. Она застыла, затаила дыхание, с ужасом осознавая, как громко топала, сколько наделала шуму. Заморгала, силясь убедить себя, что это всего лишь очередной куст, а то и мусорный мешок. Что это богатое воображение снова сыграло с ней злую шутку.

Но тут в темноте сверкнули рыжие волосы.

Фрэнки выдохнула, в стремительно остывающем воздухе на мгновение повисло облачко пара. Она решительно сделала шаг, затем другой. Мысленно подбодрила себя – не глупи! – но произнести эти слова вслух не решилась. Бывает, померещилось. Немудрено, в такой-то темноте, да еще под дождем. Наверняка это кто-то из местных ребят. Фрэнки частенько видела, как они курят на улице ночами. Молодым вечно не спится.

Она старательно напрягала зрение, пытаясь разглядеть во тьме клубы сигаретного дыма, будто это могло послужить неоспоримым доказательством ее гипотезы, но ничего не увидела, да и пахло лишь влажной землей. Фрэнки кожей ощутила ледяное, лютое дыхание страха. Загадочная фигура пошевелилась, и, хотя из-за сильного дождя трудно было отчетливо разглядеть ее, уследить за движениями, Фрэнки различила, как она складывается пополам, падает на четвереньки. Каблук сапога угодил в рытвину, Фрэнки споткнулась.

– Гилли? – Имя встало поперек горла, и она почти выкашляла его наружу, искаженное, невнятное, будто последнее слово утопающего.

Она упала, и тут же зрение прояснилось.

В паре футов от нее, блестя в темноте глазами, стояла лиса. Фрэнки огляделась, но больше никого и ничего рядом не было. Лиса снова шевельнулась, ее рыжий мех сверкнул в свете, льющемся из соседского окна. Вот что это было. Никакая не покойница, всего лишь лиса, которых в этой части города в последнее время развелось столько, что матерям наказывали не оставлять младенцев в саду без присмотра.

Опершись на расцарапанные, кровоточащие ладони, Фрэнки поднялась и отогнала лисицу небрежным взмахом руки. Та на мгновение замешкалась, не отводя глаз, затем развернулась и потрусила прочь.

С грохотом захлопнув дверь, Фрэнки заперлась изнутри и медленно выдохнула. Дрожащими пальцами отбросила с покрытого испариной лба выбившуюся прядь. Раздеваться она не стала. Прямо в одежде забралась под плотное, тяжелое одеяло, лежавшее на кровати, потянула его на себя и укрылась с головой, затаилась в душной, непроницаемой тьме своего кокона. Лежа с открытыми глазами, она прислушивалась к незнакомым шорохам в собственной квартире.

Фрэнки проснулась много часов спустя, в залитой солнцем спальне, вся мокрая от пота, и лишь тогда поняла, что с вечера забыла выключить свет.

Глава 24