Двух дорог пересеченье (СИ)

— Мне всегда претил обычай, состоящий в том, что маменьки весь год готовят своих дочек, словно товар, на эти самые балы, — поделился Владимир. — Будто любовь нельзя встретить никак иначе, ежели не выставляя себя во всей красе. При том, даже не столько перед мужчинами, сколько перед своими соперницами. Барышни хвастают друг перед другом имеющимися талантами: к пению, танцам, умению выгодно подать себя. И всегда находится горстка несчастных, которых природа этими талантами обделила. Или которые, в силу стеснительности, так и не решаются явить свои достоинства публике. Они стоят в сторонке, жмутся поближе к самым неприметным углам. Редко какой мужчина обратит на такую скромницу своё внимание. Хотя и они, возможно не менее других, достойны счастья, а не прозябания в старых девах. Просто у них не имеется главного таланта, гарантирующего успех, — продавать себя.

— Что мы можем поделать, если таковы традиции? — возразил Миша. — И потом, ты сгущаешь краски. Не продавать, а всего лишь демонстрировать свои достоинства. Иначе как вообще мужчина разглядит что-либо в женщине? А на таких балах сразу видно, кто каков по характеру и нраву. Для многих это отличный способ встретить своё счастье.

— И всё же я надеюсь, что когда-нибудь данный способ изживёт себя и канет в лету.

— Знаешь, возвращаясь к Наташе, я вот что вспомнил, — гнул свою линию Репнин. — Ведь у Лизы есть двоюродный брат по линии отца, Петра Михайловича. Он, в смысле брат, обретается в Петербурге и служит не где-нибудь, а в сенате. Шлёт иногда письма нам в поместье. Между прочим, тоже холост. А не пригласить ли его к нам погостить в Двугорское и не познакомить ли с Наташей? Вдруг они понравятся друг другу и у них заладится?!

— Не нужно ни с кем знакомить сестру, — вдруг оборвал Репнина Владимир, со звоном отставляя пустую рюмку. — Я должен тебе ещё кое-что сообщить. Нечто гораздо более важное, чем весть о приезде наследника.

Михаил выжидательно посмотрел на друга.

— Я сам хочу сделать предложение Наталье Александровне, — произнёс Корф, медленно проговаривая каждое слово.

— Вижу, мои подозрения касательно вас с Наташей были не напрасны. Я слишком хорошо знаю тебя, Володя. Сколь бы ты ни пытался скрыть свои истинные чувства, но глаза непременно выдадут, что у тебя на сердце. А я видел, как ты смотрел на неё на нашем празднике. Видел твой взгляд, преисполненный нежности, который ты, как мог, прятал. Признаться, давно не замечал в тебе такого по отношению к женщине. И давно ты понял, что любишь мою сестру?

— Недавно.

— Можно чуть подробнее? Я спрашиваю отнюдь не из праздного любопытства.

— Что ж, изволь. После того, как я потерял Анну, не думал, что вновь смогу полюбить кого-то, — честно ответил Владимир. — Однако сейчас я чувствую, как сильнее стучит моё сердце, когда рядом твоя сестра. И как оно тоскует всякий раз, прощаясь с нею. Это произошло внезапно. Будто что-то вспыхнуло во мне. Загорелось. В груди стало тепло, приятно от этого огонька, — Корф немного помолчал. — Или, наоборот, возможно всё случилось постепенно, во время наших приключений с разбойниками. И после, когда Наташа жила у меня.

— По всей видимости, впервые за все годы знакомства вы по-настоящему узнали друг друга, — откликнулся Миша. — Раньше этого не получалось. То по одной причине, то по другой.

— Как обозначить отправную точку для чувств? — спросил у друга Владимир. — По-моему, всё настоящее и лучшее как раз случается с нами неожиданно, когда мы совсем этого не ждём. Впрочем, как и всё самое горестное.

— Я понял тебя, не продолжай, — князь Репнин грустно вздохнул.

— Ты не будешь препятствовать?

Михаил налил себе ещё немного бренди.

— Нет. Если сестра ответит согласием — значит, она тоже любит тебя. Можешь в этом не сомневаться. Я бы рад помочь, но думаю, что лучше тебе самому объясниться с ней. Как видишь, мне она не открылась, — сказал он, выпивая залпом.

— Именно для этого я хотел бы приехать к вам. И дабы не откладывать в долгий ящик, что ты думаешь насчёт завтра? Вы все будете дома?

— Приезжай. У нас имеются веские причины для подобной спешки!

Друзья поднялись. Владимир протянул Михаилу руку.

— И полагаю будет лучше, если детали этого разговора останутся между нами, — попросил Миша, крепко пожимая ладонь Корфа. — Обещай, что не расскажешь сестре о посетившем тебя наследнике. По крайней мере, пока. Она, со своим деятельным характером, непременно захочет предпринять какие-либо действия, в результате чего может сделаться только хуже, прежде всего, ей самой. Наташа уж слишком любит решать свои проблемы самостоятельно.

— Обещаю, — кивнул Владимир, — Она ничего от меня не узнает.