Двух дорог пересеченье (СИ)

Княжна ощутила свою потерянность. Миша, император, цесаревич. Каждый из мужчин пытаются или же пытались в прошлом решить за неё: кто — что ей делать, кто — что чувствовать, а для кого-то она, будь поуступчивее, могла бы стать ещё одним трофеем, громкой победой на любовном фронте. А Владимир? Чего он хочет на самом деле? Он желает, чтобы она стала его женой, следуя голосу своего сердца? Или на данный шаг Корфа сподвиг разум, подкрепляемый благородством?

— Вы ответите на моё предложение? — донёсся голос Владимира.

— Как я могу стать женой человека, который сомневается во мне? — Натали вновь приблизилась, пытливо всматриваясь в его лицо. — И разве так делают предложение, когда любят?

— Значит вы не верите, что у меня к вам могут быть чувства? Что я могу искренне хотеть этого брака, потому что люблю вас?! — в его повышающемся голосе послышалась угроза.

— Владимир, я уже сама не знаю, во что мне верить! Я ждала от вас слов любви, рисовала в своих фантазиях, как это будет! Думала, всё свершится совсем иначе!

— Вон оно что! О, Господи, а вы не подумали, что я попросту волнуюсь? По-вашему, мне было легко решиться сделать вам предложение? Учитывая, какой опыт я имею за спиной, беря в расчёт то, что я вообще не помышлял о новом браке! А вы, вы, Наталья Александровна, сейчас думаете, в первую очередь, о себе и своих чувствах! И вправду, как же я посмел подвести вас с вашими же фантазиями?

Теряя самообладание, ощущая, как больно ему сделалось где-то в груди, он бросил ей в сердцах:

— И однако как ловко вы берётесь решать за других, что и как им говорить, делать! Не уподобляйтесь!..

Владимир умолк в последний миг. Схватившись за голову, он отвернулся от неё. Каких усилий ему стоила эта скрытность! Но поведать обо всём Наташе означало не только нарушить слово, данное Михаилу, но и вновь показаться ей уязвимым. Точно также как ей не хотелось, чтобы он женился на ней из чувства долга, ему претила мысль, что она станет его женой из чувства жалости. И слова, опрометчиво брошенные цесаревичем, никак не выходили у него из памяти.

— Не уподобляться кому? Александру? Или вам с братом?! Расскажите же мне, о чём вы говорили! — требовала меж тем Натали. — Помогите понять, что вообще творится в вашем мире мужчин, раз всё устроено таким образом, и вы определяете за нас, женщин, наше же будущее!

— Я обещал хранить это в тайне. Спросите Мишеля!

— Ах вот вы как! — закричала Натали отчаянно. — А ещё имеете совесть упрекать меня в том, что я усомнилась в ваших чувствах!

— Я дал слово другому человеку! Вот и ответ на ваш вопрос: если мужчина обещает что-либо — он должен свои обещания выполнять! А вы, Наташа, ведёте себя как ребёнок, упрямо требующий желаемую игрушку! Не думал, что вы способны на подобные жесты. Неужели своим упрямством вы готовы разрушить наши с вами чувства? Наши отношения, которые и без того похожи сейчас на тонкое стекло — бросишь его, и оно разобьётся вдребезги!

Натали, опомнившись, увидела, как его облик в миг сделался неприступным, жестким и суровым. В противовес этому, в глазах Владимира она увидела боль и разочарование. Наташа обидела его, наговорила столько лишнего!

— Владимир, я…

— Нет уж, позвольте мне договорить! Ведь вы знаете — почти всю свою жизнь я полагал, что приношу людям, которых люблю, одни сплошные несчастья. Я потерял мать, отца, Анну. Страдания — вот мой удел — так думал я, пока не встретил вас! Но вы что-то сделали со мной, раз я поверил в то, что достоин счастья и любви. Вы убедили: во мне есть что-то прекрасное, а не одни сплошные недостатки. И я стал нравится себе таким — живым, мечтающим, способным по-доброму смотреть в будущее. Только теперь вижу, что всё напрасно! Это вы сомневаетесь во мне, раз полагаете, что я делаю вам предложение из чувства долга или из желания спасти из лап наследника, будь он неладен!

Кончив говорить, он какое-то время продолжал смотреть на неё, да так, что буквально пригвоздил Натали к её месту. Она стояла: ни жива ни мертва. Княжна не знала, как оправдаться, что ему ответить? Ей хотелось сказать, что ничего она с ним не сделала, не меняла его. Он таким и был, каким стал нравиться себе. Просто всё хорошее в нём им же самим намеренно пряталось подальше от людских глаз. Разве с Ванечкой он не таков? Не добр, не нежен и не ласков? Да и с Варварой тоже. Разве та не отзывалась о нём исключительно положительно? А Лиза, которая знает Владимира с детских лет?! Нет, он не поменялся. Быть может стал, наконец, самим собой, только и всего!

А что же Владимир? О, как тяжело ему было осознавать, что его надежды на счастье рухнули в один миг! Неужели всё было лишь притворством, женским кокетством? Возможно таким образом она решила отомстить ему за былую грубость и самоуверенность. Чем бы это ни являлось, всё, в любом случае, было зря! Чувствуя, что ещё немного, и она увидит его слёзы, предательски выступившие на глазах, он, стиснув зубы, в два шага подошёл к ней вплотную и сказал на одном выдохе:

— Прощайте! Оставляю вас наедине с вашими обманутыми ожиданиями!