Двух дорог пересеченье (СИ)

Владимир подошёл к ним и улыбнулся. Ему было трудно сдержать улыбку, когда Наташа столь серьёзно, слегка сдвинув брови, что-то объясняла сыну. Ванечка же, оказавшись на руках у Натали, продолжал рассматривать мачты — с высоты роста взрослого человека это было ещё интереснее! Вот, на край одной из мачт, села белая морская чайка и сложила свои огромные светло-серые крылья.

— Похоже любопытство сына обусловлено этим, — шепнул жене Корф, указывая глазами на корабли.

— Тогда мы подойдём к ним поближе и все вместе их посмотрим, — ответила Наташа, вертя головой влево и вправо, дабы перейти дорогу. — Ваня, помнишь, какой замечательный корабль стоит в твоей детской комнате в деревне? А теперь ты можешь увидеть, какими бывают настоящие корабли, на которых плавают моряки.

Услышав новое слово, Ванечка попытался его произнести. Натали терпеливо повторила ему по буквам.

— Мояки, — с придыханием выдал малыш, показывая на двух матросов, один из которых сматывал канат, а другой свежей краской красил палубу. — Мояки! Как офицелы, тока луше!

Натали и Владимир переглянулись. Кажется Ванечке предстоит нелёгкий выбор в будущем: кем же он захочет стать, когда подрастёт?

Тем же вечером, уложив нагулявшегося и набегавшегося Ванечку и пожелав малышу спокойной ночи, Натали поднялась с детской половины дома в свои комнаты и немедля села за письма. Перво-наперво она написала брату, сообщая им с Лизой новость о назначении Владимира и об отъезде семьи Корфов из Российской империи. Уповая на то, что ей удастся ещё хотя бы пару разочков повидаться с братом, Лизаветой Петровной и малышкой Анастасией перед предполагаемой разлукой на год, а также желая попрощаться с Варварой, она черкнула Мише, что они с Владимиром планируют заехать в загородное поместье на пару дней. Усадьба в Двугорском требовала их присутствия как минимум для того, чтобы Корф смог дать необходимые распоряжения управляющему.

Кончив писать одно письмо, Наташа тут же взялась за следующее — для Мари, в котором большая часть текста была посвящена словам благодарности за подарок на свадьбу. Она не забыла описать и само торжество, на котором принцессе не довелось побывать. Только в самом конце Натали вкратце сообщила о приказе государя. «Посвящена ли Мари в дела, касательно их с Владимиром судьбы?» — спрашивала себя баронесса Корф. Она практически была уверена, что нет. Наташа знала, как принцессе чужды придворные интриги. И точно также Мария выражала крайнюю степень равнодушия к играм на политической арене. Поэтому Натали нисколько бы не удивилась, если принцессу точно также поставят (если уже не поставили) перед фактом, как их с Корфом. Самое главное на что делала акцент бывшая фрейлина, заканчивая письмо, так это на то, что им с Мари удастся не потерять друг друга и впредь.

Она вернула перо в чернильницу и пододвинула к себе оба письма. Решив, что утром обязательно пробежится по ним ещё раз глазами, Натали встала из-за стола. Часы в гостиной пробили без четверти одиннадцать. Пора было готовиться ко сну. Тем более, что она надеялась увидеть вновь в своей спальне Владимира.

И он пришёл к ней. Как путник, мучимый долгим чувством жажды и нашедший в конце-концов спасительный источник с питьевой водой, дарующей жизнь и силы брести дальше по извилистой дороге их общей судьбы, также Владимир стремился к Наташе. Она ждала его. Ждала, что он придёт, лёжа на постели, думая о нём и о том, с каким спокойствием и достоинством встретил он новость об их ссылке. И когда послышались его шаги, ступающие по ковру в направлении её кровати, Натали приподнялась на своих подушках. Вожделенно, не отрываясь, смотрела она на то, как он, остановившись у полога, развязывает пояс своего халата, и сняв его с себя, кладёт куда-то ей в ноги. Наташа отбросила одеяло, в то время как он оказался уже подле неё, и его руки принялись снимать с неё ночную рубашку. С каким-то особенным восторгом она помогла ему раздеть себя.

— Я ждала тебя. Знаешь, как я ждала именно тебя! — шептала она ему, опускающемуся на неё, обнимая Владимира за плечи, прижимаясь к нему, ощущая его обнажённую кожу.

Он не медлил так, как в их первый раз, не растягивал ласки, дабы воспламенить её. Она уже была пылающим костром, и хватило нескольких жгучих поцелуев, чтобы Натали, захотев его всего, целиком и полностью, сама двинулась ему навстречу. Ощутив, как он соединился с ней, Наташа вдруг поняла, как сильно она его любит! Словно Владимир был тем недостающим звеном, позволяющим ей почувствовать собственную цельность, завершённость себя как человека, и, особенно, как женщины. Но не только он теперь принадлежал ей. Точно также она являлась неотъемлемой частью его души и разгорячённого тела.