Дыхание снега и пепла, т.1

Поднималась вверх по тропинке, я чувствовала в ветре кисловато-сладкий запах влажных зерен. Слегка отдающий жареными зернами кофе, он совсем не походил на пьяняще острый запах сусла или дистилляции, но все же ясно говорил о виски. Производство «воды жизни» было очень ароматным делом, потому поляна с виски находилась в миле от Большого дома. Но зачастую случалось так, что я улавливала слабый запах спирта из отрытого окна моего хирургического кабинета, когда ветер дул с той стороны, и сусло созревало.

Изготовление виски имело свой цикл, и все в Ридже неосознанно подстраивались под него независимо от того, участвовали ли они в процессе или нет. Вот почему я знала, что ячмень в сарае для соложения начал прорастать, и что Марсали будет там, чтобы разравнять слой зерен прежде, чем будет разведен огонь.

Зерна должны максимально размягчиться, но не дать ростки, иначе сусло будет иметь горький вкус, а виски испорчено. Прорастание не должно длиться более двадцати четырех часов с его начала, а я могла чувствовать его насыщенный влажный запах еще вчера после обеда, когда бродила по лесу. Время заканчивалось.

К тому же это было лучшее место для разговора с Марсали; поляна виски являлась единственным местом, где она появлялась без шумной своры детей. Я часто думала, что она ценила работу именно из-за уединенности, а не за ту долю виски, которую Джейми ей выделял за работу, насколько бы важно это ни было.

Брианна рассказала мне, что Роджер благородно предложил переговорить с Фергюсом, но я решила сначала поговорить с Марсали, чтобы узнать, что же в точности происходит.

Что я должна сказать? Прямо спросить: «Фергюс бьет тебя?» Я не могла в это поверить, несмотря или, скорее, из-за тесного знакомства с последствиями семейных ссор, с которыми сталкивалась, когда работала в скорой помощи.

Не потому, что я считала Фергюса неспособным на насилие; он видел и испытывал его на себе с самого детства, а взросление среди горцев во время и после восстания вряд ли вселило в него уважение к мирным ценностям. Но с другой стороны к его воспитанию приложила руку Дженни Мюррей.

Я попыталась и не смогла вообразить мужчину, прожившего рядом с сестрой Джейми хотя бы неделю и способного поднять руку на женщину. Кроме того, из собственных наблюдений я знала, что Фергюс являлся очень любящим отцом, и между ним и Марсали всегда существовало доверие, что кажется …

Над головой раздались какие-то звуки. Прежде чем я смогла взглянуть вверх, нечто большое обрушилось сквозь ветви дерева, подняв облако пыли и хвойных игл. Я отпрыгнула и в инстинктивной защите замахнулась корзинкой, но тут же сообразила, что на меня никто не нападал. На тропинке передо мной распластался Герман; выпучив глаза, он пытался вдохнуть воздух, выбитый из него при падении.

- Что, спрашивается … - начала я довольно сердито, но потом заметила, что он прижимает что-то к груди, а именно, гнездо с поздней кладкой из четырех зеленоватых яиц, которые он чудом не разбил во время падения.

- Для … маман, - выдохнул он, ухмыляясь.

- Очень хорошо, - произнесла я. У меня был большой опыт общения с молодыми людьми, точнее, с мужскими особями любого возраста, чтобы понимать бесполезность упреков в таких случаях, и поскольку он не сломал ни яйца, ни ноги, я просто взяла гнездо и ждала, пока он отдышится, и сердце его не станет биться в нормальном ритме.

Придя в себя, он вскочил на ноги, не обращая внимания на грязь, смолу и обломанные иголки хвои, которыми был усыпан с головы до ног.

- Маман на току, - сказал он, протягивая руку за своим сокровищем. – Вы туда идете, grand-mère[74]?

- Да. Где твои сестры? – спросила я с подозрением. – Разве ты не должен приглядывать за ними?

- Нет, - беззаботно заявил он. – Они дома, где женщины и должны быть.

- Действительно? И кто же тебе это сказал?

- Не помню, - вполне оправившись, он запрыгал впереди меня по тропинке, напевая песенку с рефреном: «Na tuit, na tuit, na tuit, Germain!»[75]

Действительно, Марсали находилась на поляне виски. Ее чепец, плащ и платье висели на ветвях хурмы, а глиняный горшок, наполненный углями, дымился рядом наготове.

Ток для соложения теперь был огорожен настоящими стенами, образуя сарай, где влажные зерна сначала прорастали, а потом потихоньку поджаривались на медленном огне, который горел под полом. Пепел и угли были убраны, дубовые поленья для нового костра лежали под приподнятым на сваях полом. Даже без огня в сарае было очень тепло; я почувствовала это уже за несколько футов до него. Когда зерна прорастали, они выделяли достаточно много тепла.

Ритмичные скребущие звуки доносились изнутри. Марсали разравнивала зерна деревянной лопатой перед тем, как разжечь огонь. Дверь сарая была открыта, но в нем не было окон, потому я могла видеть только движущийся неясный силуэт.

Звуки скребущей лопаты скрывали наши шаги, и Марсали испуганно вскинула голову, когда наши тела заслонили свет в дверном проеме.

- Мама Клэр!

- Привет, - весело произнесла я. – Герман сказал, что ты здесь, и я решила …