Дыхание снега и пепла, т.1

Он выглядел постаревшим и как будто сдувшимся, словно дух из него вышел, оставив его без сил и воли. Он стоял, закрыв глаза и отвернувшись от происходящего на крыльце. Солнце только что взошло, и чистый свет ясно показал все линии и впадины на его лице, следствия отчаяния и горя.

Словно почувствовав мой взгляд, он открыл глаза и поднял голову к окну. Он был не брит, глаза покраснели. Увидев меня, он отвернулся и снова закрыл глаза, не ответив на мой приветственный взмах рукой.

Шум внизу переместился внутрь дома и, казалось, стал подниматься по лестнице на волне шотландских увещеваний и немецких выкриков, перемежающимися с энергичным лаем Ролло, который всегда был рад внести свой вклад в развлечение.

Я схватила халат с колышка, но только успела засунуть одну руку в рукав, как дверь в спальню распахнулась, стукнулась о стену и, отскочив, ударила в грудь ворвавшуюся женщину. Не обескураженная ни в коей мере, она с силой оттолкнула дверь и со сдвинутым набок чепцом и горящими глазами двинулась на меня, как многотонный грузовик.

- Ты! Weibchen[154]! Как ты смеешь врать про моего сына! Я убью тебя, я вырву твои волосы, nighean na galladh[155]! Ты …

Она бросилась на меня, я отскочила в сторону, едва избежав ее хватки.

- Ута! Фрау МакДжилливрей! Послушайте …

Вторая попытка была более успешной; она ухватила рукав моей ночной рубашки и дернула, с треском разрывая ткань и срывая одежду с моих плеч, второй рукой она оцарапала мне лицо.

Я отшатнулась с громким криком, с ужасом вспоминая руку, ударяющую меня по лицу, руки, дергающие меня …

Я стукнула ее; сила, рожденная страхом, заполнила мои конечности, и я снова закричала. Остатки рационального мышления в моей голове наблюдали за сценой с ошеломлением, но я не могла остановить эту животную панику, эту беспричинную ярость, которая фонтанировала из глубокого и неожиданного колодца.

Я слепо ударяла и кричала, в то же время удивляясь: зачем я это делаю.

Рука обхватила меня за талию и подняла в воздух. Новый приступ паники охватил меня, а потом я обнаружила, что меня уже никто не держит, и я стою в углу за шкафом, задыхаясь и пошатываясь, как пьяная. Джейми с напряженными плечами стоял передо мной, закрывая от женщины.

Он говорил очень спокойно, но я потеряла способность понимать слова. Я прижала ладони к стене и ощутила комфорт от ее твердости.

Стук сердца все еще отдавался в моих ушах, а звук собственного дыхания пугал меня: он был так похож на захлебывающиеся звуки, которые я издавала, когда Харли Бобл сломал мне нос. Я с силой сжала рот, пытаясь успокоиться. Задержка дыхания, кажется, помогла. Я дышала, делая мелкие вдохи теперь уже через работающий нос.

Я уловила движение рта Уты и сосредоточилась на нем, пытаясь зафиксировать себя во времени и пространстве. Я слышала слова, но не понимала их, тогда я позволила им прокатываться через меня, ощущая их эмоции: гнев, увещевание, уговоры, отчаяние, ненависть, но не смысл.

Потом я глубоко вздохнула, утерла лицо, удивилось, что оно мокрое, и внезапно все стало нормальным. Я могла слышать и понимать.

Ута смотрела на меня с выражением гнева и неприязни на лице, приглушенными скрытым страхом.

- Ты сумасшедшая, - сказала она, покачав головой. – Я вижу. – Голос ее звучал почти спокойно. – Тогда …

Она повернулась к Джейми, машинально заправляя горсть светлых с сединой волос под свой огромный чепец. Лента на чепце была оторвана, и ее петля смешно висела над одним глазом.

- Я скажу так: она сумасшедшая, но мой сын … мой сын! Он ушел. – Она повернулась, вперив в меня тяжелый взгляд, потом тряхнула головой и снова обратилась к Джейми.

- Салем закрыт для вас, - заявила она резко. – Моя семья, все кто знают нас, они не станут с вами торговать. Всем, кого я знаю, я расскажу, какую злобную вещь она сделала. – Ее взгляд под оторванной лентой скользнул в мою сторону, голубой, студеный, а губы искривилась в злобном оскале.

- Ты отверженная, - сказал она. – Ты не существуешь. – Она развернулась и вышла, заставив Иэна и Ролло торопливо убраться с ее пути. Ее шаги громогласно зазвучали по лестнице, тяжелые и размеренные, как звон погребального колокола.

Я видела, как постепенно уходит напряжение из плеч Джейми. Он все еще был в своей ночной рубахе, между лопатками проступило влажное пятно, и он все еще держал в руке пистолет.

Передняя дверь с грохотом закрылась. Все застыли в потрясенном молчании.

- Ты же не стал бы стрелять в нее? – спросила я, кашлянув.

- Что? – он развернулся и непонимающе уставился на меня. Потом уловил направление моего взгляда, посмотрел на пистолет в руке, словно удивляясь, как он там оказался.

- О, нет, - сказал он и, покачав головой, положил пистолет на комод. – Я про него забыл. Хотя, бог знает, мне хотелось бы пристрелить эту ненормальную старую каргу, - добавил он. – Ты в порядке, сассенах?

Он наклонил голову, разглядывая меня встревоженными глазами.

- Я в порядке. Я не знаю, что … но все в порядке. Все прошло.