Дыхание снега и пепла, т.1

- Католики. Вы всегда считаете, что никто, кроме вас, не может причаститься к таинствам, но это не так. Думаю, я отправлюсь в пресвитерианскую академию и посмотрю, что можно сделать, чтобы получить посвящение. Что касается того, чтобы пожинать плоды … думаю, я никогда не разбогатею.

- Я и не ожидаю этого, - заверила она его. – Не беспокойся. Я вышла за тебя замуж не из-за денег. Если они нам будут нужны, я их добуду.

- Как?

- Еще не знаю. Но, вероятно, не торгуя своим телом. Не после того, что случилось с Манфредом.

- Даже не шути так, - сказал он, положив тяжелую теплую ладонь на ее руку.

Пронзительный голос Эйдана МакКоллума разнесся в воздухе, и ей внезапно пришла в голову мысль.

- Твоя … э-э … паства, - слова застряли в ее горле, и она хихикнула, несмотря на серьезность вопроса. – Они не будет против того, что я католичка? – она повернулась к нему, когда еще одна мысль пришла ей в голову. – Ты не будешь просить меня поменять веру?

- Нет, - быстро и твердо ответил он. – Нет даже за миллион лет. А что они подумают … или скажут, - его лицо дернулось, колеблясь между обеспокоенностью и решительностью. – Если они не захотят принять, ну … тогда они могут идти в ад.

Она рассмеялась, и он подхватил смех, смеясь хрипло, но свободно.

- Поповский кот – непочтительный кот,[174] - поддразнила она. – И как ты скажешь это по-гэльски?

- Понятия не имею, но поповский кот – успокоившийся кот, - добавил он с улыбкой. – Я не знаю, что ты думаешь по этому поводу.

- Я не совсем уверена, что думаю по этому поводу, - призналась она и легонько сжала его руку. – Но я вижу, что ты счастлив.

- Это видно? – он улыбнулся, и последний вечерний свет блеснул в его глазах глубоким искрящимся зеленым цветом.

- Видно. Ты как бы светишься изнутри, - ее горло сжалось. – Роджер, ты не забудешь меня и Джема, да? Не думаю, что я могу конкурировать с богом.

Он изумленно уставился на нее.

- Нет, - он сжал ее руку так сильно, что кольцо на ее пальце врезалось в кожу. – Никогда.

Некоторое время они сидели молча, и светлячки падали вниз, словно медленный зеленый дождь, освещая своей молчаливой брачной песней темную траву и деревья. Черты лица Роджера стирались с наступлением темноты, но она все еще могла видеть очертания его решительной челюсти.

- Я клянусь тебе, Бри, - сказал он. – К чему бы меня ни призвал бог, в первую очередь я призван быть твоим мужем. Прежде всего, быть твоим мужем и отцом твоих детей, и так будет всегда. Что бы я ни делал, это будет не за счет моей семьи, я обещаю тебе.

- Все что я хочу, - тихо произнесла она в темноту, - чтобы ты любил меня. Не потому, что я что-то могу сделать, или из-за внешности, или потому что я люблю тебя, но просто так, потому что я есть.

- Совершенно безусловная любовь? – также тихо произнес он. – Кто-то скажет, что только бог может любить так, но я постараюсь.

- О, я верю в тебя, - ответила она и почувствовала, как его свет входит в ее сердце.

- Надеюсь, ты всегда будешь верить в меня, - он поднес ее руку ко рту и поцеловал пальчик, щекоча кожу теплым дыханием.

Словно в проверку его объявленной решимости в вечернем бризе разнесся и затих голос Джема.

- Папа, папа …па-па!

Роджер вздохнул, наклонился и прикоснулся к ней нежным глубоким поцелуем, затем встал и отправился решать возникшую проблему.

Она еще немного посидела, прислушиваясь. Звуки голосов доносились до нее с противоположного края поляны, высокий и низкий, требовательный и вопросительный, успокаивающий и возбужденный. Никаких чрезвычайных происшествий. Джем просто хотел, чтобы ему помогли подняться на дерево, на которое он сам не смог забраться. Смех, громкий шелест листьев …о, боже, Роджер тоже забрался на дерево. Они все были там и ухали, как совы.

- Над чем, ты смеешься, a nighean[175]? – ее отец, пахнущий лошадями, появился из темноты.

- Над всем, - ответила она, подвигаясь, чтобы дать ему место. Это было так. Внезапно все вокруг оказалось ярким: свет в окне Большого дома, светлячки в траве, сияние лица Роджера, когда он рассказал о своем желание. Она все еще ощущала прикосновение его рта, оно играло в ее крови.

Джейми протянул руку и поймал пролетающего светлячка, задержав его на несколько секунд в кулаке, где он мерцал, и холодный свет просачивался сквозь пальцы. Через открытое окно до нее донесся обрывок песни; Клэр пела «Клементин».

Сейчас мальчишки, и Роджер вместе с ними, выли на луну, хотя она представляла собой не больше, чем бледный серп на горизонте. Бри почувствовала, как тело ее отца затряслось в молчаливом смехе.

- Это напоминает мне Диснейленд, - сказала она.

- Да? Где это?

- Это парк развлечений … для детей, - добавила она, понимая, что если в этом времени и существуют парки развлечений в Лондоне или Париже, они предназначены для взрослых. Никому не приходило в голову развлекать детей, они развлекались сами своими играми и случайными игрушками.

- Папа и мама возили меня туда каждое лето, - сказала она, без труда возвращаясь к горячим калифорнийским дням и теплым ночам. – Деревья сияют лампочками, как сейчас светлячками.