Дыхание снега и пепла, т.1

- Я не забуду вас, - тихо прошептала она мертвым. Эти слова казались жалкими, жалкими и бесполезными. Но это все, что было в ее власти.

Она задрожала и прижалась к Джемми.

Неожиданный шелест сена, и Роджер улегся позади ее. Он немного повозился, натягивая на нее свой плащ, потом удовлетворенно вздохнул и расслабился, положив руку на ее талию.

- Чертовски длинный день, да?

Она издала слабый звук, соглашаясь. Теперь, когда все затихло, и не было необходимости говорить, оказывать кому-нибудь внимание, каждый мускул в ее теле дрожал от усталости. Лишь тонкий слой сена отделял ее от холодной жесткой земли, но она чувствовала, как волны сна неотвратимо накатывались на нее.

- Ты поел? – она положила руку на его ногу, и он в ответ прижал ее ближе к себе.

- Да, если считать пиво едой. Многие так считают, - он тихо рассмеялся, обдав ее теплым дыханием. – Все в порядке. – Теплота его тела стала проникать сквозь одежды, разделяющие их, прогоняя холод ночи.

Джем всегда был горячим во сне, словно теплый глиняный горшок лежал под боком, но Роджер был еще горячее. Как говорит ее мать, температура горящего спирта выше температуры горящей нефти.

Она вздохнула и прижалась спиной к нему, чувствуя себя согретой и защищенной. Холодная необъятность ночи уже не давила теперь, когда ее семья собралась вместе.

Роджер издавал тихие гудящие звуки. Она осознала это внезапно. В гудении не было никакой мелодии, только его грудь вибрировала против ее спины. Она не стала останавливать его; ведь это хорошо для голосовых связок, но он остановился сам. Надеясь, что он начнет снова, она протянула руку назад и погладила его ногу, издав тихий вопросительный звук:

- Хм-мм?

Он сжал ладонями ее ягодицы.

- Мм-хм, - в его звуке слились и приглашение, и удовлетворение.

Она не ответила, но убрала бедра, отказываясь от ласки. Обычно это заставило бы его отступиться и убрать руки. Он убрал, но только одну руку; другая рука двинулась вниз по ее ноге, намереваясь найти низ юбки и задрать ее вверх.

Она торопливо схватила его шаловливую руку и прижала ее к своей груди в знак того, что она ценит его внимание и при других обстоятельствах была бы рада, но в данный момент …

Обычно Роджер очень хорошо понимал язык ее тела, но сейчас, по-видимому, под действием виски этот навык ослаб. Или его не волновало, хотела ли она …

- Роджер! – прошипела она.

Он начал гудеть снова; теперь в гудение вкрапливались глухие булькающие звуки, которые издает чайник перед закипанием. Рука его опустилась вниз под ее юбку и стремительно двинулась вверх по ноге. Джемми кашлянул и дернулся в ее объятиях; она сделала попытку лягнуть Роджера.

- Боже, как ты красива, - пробормотал он ей в шею. – О, Боже, так красива. Такая красивая … такая … хмм … - Следующие слова были едва разборчивы, но ей показалось, что он произнес «скользкая». Его пальцы достигли цели, и она выгнулась, пытаясь отодвинуться.

- Роджер, - произнесла она тихим голосом. – Роджер, люди вокруг! – и сопящий малыш рядом.

Он что-то пробормотал, где различались слова: «темно» и «никто не увидит», и продолжил поднимать юбку, возобновив гудящие звуки. Потом прервался на время, чтобы прошептать: «Люблю тебя, люблю тебя так сильно …»

- Я тоже тебя люблю, - ответила она, пытаясь поймать его руку. – Роджер, прекрати!

Он убрал руку, но тут же схватил ее за плечо. Небольшое усилие, и вот она уже лежит на спине, уставившись на далекие звезды, которые тут же были закрыты головой и плечами Роджера, который навис на ней.

- Джем …- она протянула руку к Джемми, который ничуть не потревоженный внезапным исчезновением ее тепла, свернулся клубочком, словно ежик в зимней спячке.

А Роджер напевал – если это можно было назвать пением – похабную шотландскую песенку о мельнике, к которому пристает молодая женщина с просьбой смолоть ее кукурузу. В то время как он …

- «He’s dang her doon upon a sack, and there she’s got her corn grund, her corn grund …»[18] - жарко напевал Роджер ей в ухо, прижав ее к земле тяжелым телом, и звезды бешено кружили в вышине.

Она думала, что слова о том, что от Ронни несет похотью – лишь фигура речи, но очевидно это не так. Голая плоть соприкоснулась с голой плотью, и затем … Она задохнулась, как и Роджер.

- О, Боже, - произнес он и замер, нависнув над ней, потом выдохнул пары виски и начал двигаться, продолжая гудеть. Слава Богу, было темно, хотя и недостаточно. Остатки огня бросали на его лицо жутковатый свет, и на мгновение он выглядел, как большой черный красивый дьявол, как его описывала Инга.

Расслабься и наслаждайся, подумала она. Сено производило громкий шелест, но вокруг слышались многочисленные шорохи, и ветер свистел между деревьями, заглушая все другие звуки.

Она сумела преодолеть свое замешательство и начала действительно получать наслаждение, когда Роджер подсунул руки под ее ягодицы и приподнял бедра.

- Обхвати меня ногами, - прошептал он и прикусил ее мочку зубами. – Забрось ноги мне на спину и упрись пятками в задницу.