Дым и железо

Нет. Не боги.

В тот самый момент, когда он знал, что вот-вот погибнет, ему явился не бог. Ему явились воспоминания о Томасе.

Когда он наконец зашагал, то сделал это не из-за нахмурившихся солдат, что стерегли бронетранспортер, и не из-за слепящего солнца; теперь им двигало знание того, что от него зависела судьба Томаса. И судьба Вульфа, и Халилы, Глен, Дарио, капитана Санти.

И Морган.

Джесс поднял глаза и нашел черный шпиль Железной башни. Вокруг кружили птицы, но ни одна не садилась; была ли причина в силах скрывателей или виной тому материал, из которого сделана башня, но даже птицы понимали, что лучше держаться подальше.

Джесс направился к воротам, мимо бронетранспортера, и если еще вчера солдаты застрелили бы его, то сегодня они его пропустили. Стоило поблагодарить убитого внизу профессора и его бесполезную попытку восстания. Джесс не мог упустить дар, который преподнесла ему кровь того юноши: доверие архивариуса и свободу передвигаться без стеснений.

Пришло время начать войну.

Записки

Текст письма, написанного Дарио Сантьяго Халиле Сеиф. Уничтожено самим Сантьяго и не доставлено перед отбытием из Англии

Как ты знаешь, прелестный цветочек, я редко не нахожу слов, однако ты умудряешься выворачивать против меня самого мои же недостатки и мои же достоинства. Чем из этого является мое красноречие, решать тебе.

Я записываю все это на бумагу, потому что знаю, что через пару минут, когда увижу тебя и пойму, что вся моя жизнь будет зависеть от твоих слов… Я не знаю, найдется ли во мне смелость высказаться о своих мыслях. Нет, не мыслях. О чувствах моего сердца. Знаешь, я оберегаю этот конкретный орган куда тщательнее всех остальных; держу всех на расстоянии, отчасти потому, что мне искренне сложно переживать за людей, а отчасти потому, что, когда я был моложе, мне часто причиняли боль. И всегда те, кто мне близок.

Я говорю все это не для того, чтобы вызвать сострадание – с чего бы тебе сострадать? Больно делали всем. Я говорю это, потому что хочу, чтобы ты поняла, что я желаю прямо противоположного с тобой. Что началось как флирт и, да, обыкновенная страсть, стало чем-то совершенно иным. Я дорожу тобой. Я уважаю тебя. Я знаю, что не заслуживаю тебя, но лишь о тебе мечтаю.

Поэтому я собираюсь спросить, выйдешь ли ты за меня замуж. Я сделаю тебе предложение в самый неподходящий момент, потому что безнадежен и глуп, когда дело касается подобных вопросов, и честно жду, что ты со свойственной тебе добротой скажешь мне, что скорее станешь монашкой, чем выйдешь за меня. (В исламской религии есть монашки? Прости. Мне следовало уже знать.)

Однако я все равно сделаю тебе предложение. И когда я его сделаю, прошу, знай, что я перед тобой честен и мое сердце впервые в жизни открыто. Я знаю, что ты можешь пронзить его словом.

Но лучше уж умереть у твоих ног, чем так и не попытаться.

Вот, мое красноречие вернулось.

Может, выйдет даже лучше, чем я рассчитываю.

Часть шестая Халила

Глава шестнадцатая