Дышать! Воспоминания о прошлом и будущем. Семь историй на сломе эпох

Поздним вечером за уже привычной чашкой крепкого кофе у Цили было принято решение отправиться в небольшое путешествие по еще неизведанному Израилю, посетить наконец святые места Иерусалима и провести несколько дней на Мертвом море.

– Уж посмотрите тут все, пока арабы опять не начнут взрывать. А то ведь, неровен час, забреют вас в армию обоих, – наставительно пугала соседка. – Подскажу вам, ребятушки, хорошее агентство для туристов, там мой деверь работает, а то здесь же одни евреи – обманут, не успеете глазами вашими наивными моргнуть.

Ночью, достав из тайника доллары, Лева сказал, что это будет отложенный медовый месяц и экономить он не собирается. Закажут дорогой автомобиль с шофером и лучший отель!

Хорошее туристическое агентство оказалось подвалом, где вокруг массивного стола сновали люди с рациями в руках. За столом восседал тучный седой мужчина в бесформенной футболке, который и оказался родственником Цили. Хозяин агентства лениво выслушивал пожелания молодых, но при словах Левы о самой лучшей гостинице на Мертвом море внезапно воспрял.

– Я вам, дорогим нашим друзьям, организую божественный номер по специальной цене! Даже владелец отеля, кстати, мой большой друг, не может позволить себе взять этот номер за такие деньги, потому что я выкупил все заранее! Это называется бизнес, молодые люди! Как я вам завидую – вы такие юные и прекрасные, у вас впереди вся жизнь и начнете ее вы в райском гнездышке! Сейчас мой менеджер все оформит в лучшем виде! Позовите мне Лейба!

Через минуту к столу подбежал согбенный человек в кипе. Он подобострастно улыбнулся, и Лева не поверил своим глазам – это был Леонид. Бывший командир музвзвода сильно изменился. Может, от того что кожа стала пергаментной на солнце, или от того что волосы сильно поредели и поседели, но выглядел он постаревшим на десяток лет. Приятели обнялись, причем Гольдах крепко сжал в объятиях Леонида, а тот слабо, как бы стесняясь своего вида и положения, чуть прижался к Левиным плечам.

– Ну вот, мир тесен, а в нашем иудейском вообще не протиснуться, не задев знакомого, – обрадовался хозяин. – Вам очень повезло! Лейб – он у нас лучший!

Когда немного спала жара, Гольдахи и Леонид отправились поужинать в симпатичное прибрежное кафе.

– Как ты здесь оказался? И почему Лейб? – никак не мог прийти в себя Лева.

– Ну, уехать я собирался давно. Для ускорения даже обзавелся тут «родным дядей». Пришлось выложить кругленькую сумму. Я ж не знал, что в СССР так все круто повернется. А Лейб – это чтоб местные не особо кривились. Они ж тут все помешались на своем еврействе, на корнях. Копают древа генеалогические аж до царя Ирода с Соломоном. С кем ни поговоришь – у каждого второго предок чуть ли не с Моисеем по пустыне сорок лет шастал. А Леонид – слишком по-гречески. Не вписывается в благородство кровей здешних. Ну а работа такая – это временно. Я ж тут дело свое прибыльное открываю, но нельзя так сразу – многих льгот лишат. Все надо правильно им показывать. Вернешься со своей красавицей женой с отдыха, сядем и проговорим все! Пора уже тебе большие гешефты делать и жить на полную. Тут богатеев тьма, и нам сам бог велел!

Они засиделись глубоко за полночь. Леонид смешно пересказывал перипетии службы в музвзводе, не без юмора прошелся и по здешнему бытию. Аллочка много смеялась и в первый раз после приезда выглядела по-настоящему счастливой. По променаду вдоль моря прогуливались беззаботные люди, дул ласковый бриз, впереди было интересное путешествие, и зудящая боль от ощущения неправильного шага по переезду в страну мечты вроде немного притупилась.

Лучший отель на Мертвом море оказался высоченной белой коробкой, нависающей над вязкой лужей, в которой не купались, а возлежали бесчисленные человеческие тела. Разрекламированный номер представлял из себя просторную комнату с минимумом мебели и широченной кроватью, занимавшей ровно половину пространства.

Удобства пятизвездочного сервиса поразили не сильно разбирающихся в гостиничной индустрии Гольдахов. Вместо бутылок с ежеминутно необходимой питьевой водой в номере на тумбе возвышался знакомый с детства любому советскому человеку алюминиевый бидон, а надпись на восьми языках мира гласила, что получить воду постояльцы отеля могут на верхнем этаже строго в определенное время, которое странным образом варьировалось в зависимости от дней недели. Жирным красным шрифтом было особо указано, что вода отпускается только в вышеуказанный бидон. Естественно, в Шабат такая роскошь, как утоление жажды, не предусматривалась.