Джаннат в тени мечей (СИ)

Оставив кольцо на вершине стопки с одеждой, Малик, наконец, забрался в лохань и, опёршись спиной о её деревянный борт, ещё раз взглянул в небо. Насколько он помнил, то одним из основных правил Ордена был запрет на любую роскошь: ни у одного из фидаинов не было чего-то, что можно было назвать своим собственным. Одежда легко заменялась в ближайшем бюро, оружие изымалось и выдавалось, лошади переходили из рук в руки, не привязываясь к одному всаднику, каждая вещь в комнате принадлежала Ордену, даже ты сам — не более, чем вещь Саййидны, которую он может выбросить если посчитает, что от тебя не будет прока. Даже собственным телом в Ордене никто не распоряжался, не говоря уже о жизни, которую каждый вверял своему господину. И всё же, Камиль решил побаловать себя простеньким кольцом, которое никто бы ни за что не купил, а уж тем более не стал бы им дорожить. Малик закрыл глаза, глубоко вздохнув. Кажется, несмотря на всю свою отстранённость, Камиль оставался ребёнком.

Малик и не помнил, когда точно вылез из лохани с мутной водой: то ли когда вода остыла, то ли когда подушечки на его пальцах стали напоминать кусок сыромятной кожи. Он наскоро вытерся сухой тряпкой, что в любом случае не принесло особого результата. Надевать что-либо, когда только вылез из лохани было сомнительным удовольствием, в чём сам Малик быстро убедился. Сунув найденное кольцо в подсумок, он вышел из дворика, возвращаясь в помещения бюро.

Внутри всё уже залилось яркими красками, наполняясь янтарным, тёплым светом, но оставаясь тихим и недвижимым, почти безлюдным. Обычно братья из Ордена приходили всего пару раз: получить перо и услышать нужную информацию. Абхаглу работал в конторе, ради прикрытия и дополнительного дохода торгуя вазами, которые сам же и создавал. С самого утра он сидел в конторе бюро, расписывая множество посудин, и одному Всевышнему известно, когда он успевает столько изготовлять. Зайдя в хорошо освещённую комнату, Малик одарил работающего даи вопросительным взглядом. Абхаглу не отвёл глаз от высокой и узкой глиняной вазы, даже работу не прервал, но по нему было видно, что вошедшего он заметил.

— Дахи ушёл, не знаю куда, — едва заметно пожал плечами даи. — Альтаир спит. Камиль на крыше, тебя ждёт.

Благодарно кивнув, Малик поспешил выйти на улицу. Он ощутил слабый внутренний укол, сопровождающийся жгучим желанием выбраться из этой полупустой птичьей клетки. Временами он ощущал нечто подобное даже в Масиафе, служившем ему домом, и каждый раз ему приходилось подавлять в себе странную тревогу, ставшую верной спутницей в ограниченных пространствах.

Незамедлительно себя одёрнув, Малик выкарабкался на крышу. Камиль стоял к нему боком, смотря куда-то вперёд себя. Медленно переведя взгляд на Малика, он коротко кивнул, подзывая подопечного поближе. Пока Малик подходил, Камиль уже начал спускаться, точно дикий кот, слезающий с дерева. Спустившись за ним следом, Малик вопросительно уставился на информатора. Последний не проронил ни слова, лишь двинулся вперёд, вдоль переулка. При каждом шаге Камиль слегка прихрамывал на правую ногу. Малик, пытаясь подстроиться под чужую хромающую ходьбу, слегка замедлил шаг, молча ожидая указаний. Камиль, несмотря на свою хромоту, отважно ринулся смешаться с толпой, но через некоторое время, пройдя пару улиц, он внезапно повернул в узкий, тёмный тупик. Пройдя за ним, Малик застал Камиля, наполовину опершегося о стену, создававшую обширную тень. Информатор боковым зрением заметил Малика и поспешно отвернулся в сторону, тяжело дыша.

— Всё в порядке? — тихо спросил Малик, делая шаг вперёд. Камиль молчал, не двигаясь. Его рука, не опирающаяся о стену, лежала на правом колене.

— Порядок, — через некоторое время молчания ответил Камиль, поворачиваясь к собеседнику лицом. В его голубых глазах сверкнул неподдельный ужас, сменяющийся мимолётной вспышкой боли, что в итоге утонула среди быстрых вод пустующего спокойствия и холода. Он побледнел, точно мертвец, часто и мелко дыша, как дышат пойманные птицы.

— Не похоже, — мрачно ответил Малик, хмурясь. — я думал, что так врёт только Альтаир.

Камиль издал обречённый вздох, смешанный с болезненным хрипом. Информатор стиснул зубы, точно если бы ему повернули нож в ране. Малик подошёл к нему ближе, и Камиль медленно сполз вниз по стене, опускаясь на высохшую землю. Информатор глубоко вздохнул с заметным облегчением. Малик мысленно укорил себя за то, что не знал, как помочь. Он с растерянным видом сидел рядом, вслушиваясь в неровное дыхание проводника.

— Никому не говори, — наконец, выпалил Камиль, отдышавшись.

— А что случилось? — спросил Малик, даже не ожидая услышать ответа. Вместо слов его собеседник закатал штанину на правой ноге. На его голени под коленом виднелся рваный шрам длинной с половину ладони.

— Когда-то ногу сломал, — тихо и с крупицей печали в голосе ответил Камиль, устремив пустующий взгляд вниз. — Кость было видно.