Джейн, анлимитед

Зонтик «Тетя Магнолия» ждет Джейн, расположившись посреди ее рабочего стола, омываемый тусклым светом, едва пробивающимся в окно утренней комнаты. Когда ее пальцы двигаются вдоль частей зонта, складывая их вокруг спиц в форме неровного навеса, Джейн размышляет о поломанных вещах. Она гордится собой за то, что, спотыкаясь и делая ошибки, в итоге все же собирает воедино кусочки тайны.

Джейн спрашивает себя, сможет ли она так же, по кусочкам, собрать собственную жизнь.

Тетя Магнолия?

Когда натяжение навеса достигает оптимального баланса – не слишком туго, но и не расхлябанно, Джейн двигает бегунок вверх и кладет раскрытый зонт на рабочий стол, позаимствованный у Айви. Отходит назад. Зонт кривой и неэлегантный – как ей и хотелось. Он похож на один из тех зонтов, которые можно увидеть в дождливые дни торчащими из мусорных баков. За исключением того, что его кривизна, если хорошенько приглядеться, имеет определенный баланс, которого Джейн тщательно добивалась. Это хороший зонтик, необычный зонтик, который защитит ее от дождя. А еще этот зонтик – ее секрет, потому что, когда Джейн смотрит на него боковым зрением, он превращается в мутное, расплывчатое, с рваными краями пятнышко на радужной оболочке тети Магнолии. – «Я никогда не продам этот зонтик, – думает Джейн. – Он – для меня».

– Джаспер, – говорит она. – Хочешь посмотреть на фотографии, сделанные тетей Магнолией?

В западном крыле второго этажа слышится какое-то движение. Пока Джейн с Джаспером идут вниз по коридору, рассматривая картины, из спальни выходит Патрик с кучей простыней и одеял и бросает их на пол. За ним следует миссис Вандерс с пылесосом.

– Мы убираем комнаты, которые использовались в ходе Праздника, – поясняет он, увидев на лице Джейн немой вопрос. – Это была комната Люси Сент-Джордж.

Джейн лишь издает вялое хмыканье, ей сейчас не до того. Она только что заметила, что на стене, противоположной спальне Люси, висит большая фотография, сделанная тетей Магнолией. Возвращаясь, чтобы рассмотреть ее как следует, Джейн делает глубокий вдох.

Бычок, крошечная желтая рыбка, выглядывает из зубастой пасти какой-то огромной серой рыбы с выпуклым носом. Джейн помнит этот снимок: тетя сделала его где-то у побережья Японии. Он всегда пробуждал ее любопытство: большая рыба хочет съесть маленькую? Или маленькая яркая рыбка прячется в пасти большой? Сердце Джейн разрывается от боли и гордости.

Затем она меняет угол обзора и вдруг замечает какую-то странность с покрытием, на котором держится фотография. Что-то создает неровную выпуклость, как будто тот, кто вставлял фотографию в рамку, сунул сзади толстый картонный прямоугольник. Из-за такого небрежного отношения снимок может испортиться – к тому же фотографии тети Магнолии заслуживают более бережного обращения.

– Миссис Вандерс? – Джейн начинает с легкого негодования, но вдруг, пронзенная внезапной догадкой, становится резкой и стремительной, словно молния. Она лезет в карман за отверткой и, не говоря ни слова, снимает раму со стены. Кладет ее на пол обратной стороной и отвинчивает болтики, скрепляющие рамку.

– Что ты творишь? – К ней подскакивает возмущенная миссис Вандерс. – То, что это снимок твоей тети, не дает тебе права его портить! Знаешь, сколько стоит эта рама?

Дрожащими пальцами Джейн снимает заднюю часть рамы. Под ней лежит защитная бумага, похожая на ткань, и сквозь нее Джейн видит очертания того, что и рассчитывала обнаружить. Она осторожно берет тонкую бумагу за края и оттягивает на себя. Джейн и миссис Вандерс в изумлении смотрят на даму, которая пишет письмо со своей лягушкой. Джейн изучает картину. Есть что-то умиротворяющее и волшебное в тонкой паутине трещин на холсте и его чистом, мягком свете. Как будто женщина сделана из мягкого мрамора, но мрамор этот – живой и теплый.

– Поднеси его к потолочным лампам! – скомандовала миссис Вандерс.

Очень осторожно, держа полотно за края, Джейн подносит его к свету. В глазу женщины загорается крошечная звезда.

– Как ты узнала?! – восклицает ошеломленная миссис Вандерс.

Глаза Джейн полны слез. Испугавшись, что они сейчас польются на холст, она передает картину миссис Вандерс со словами:

– Тетя Магнолия мне подсказала.

Спустя полторы недели они наконец-то получили известия от следователя Эдвардса. Киран делится с Джейн новостями за очередной партией в шахматы в зимнем саду:

– Оказывается, у Бакли Сент-Джорджа есть интересные офшорные счета и некоторые нерегулярные финансовые отчисления, которые, возможно, связывают его с героиновым картелем Нью-Джерси.

– Правда?

– Полиция провела рейд в картеле и нашла картину Делакруа, которая принадлежит каким-то друзьям Рави. – Киран наклоняет голову, чтобы представить вниманию Джейн Рави, который раскинулся в соседнем кресле и делает вид, что читает художественный журнал с морским пейзажем Рембрандта на обложке.

– Делакруа? – переспрашивает Джейн.

– Французский живописец, – поясняет Рави ворчливым голосом, не отрываясь от своего журнала. – Романтизм девятнадцатого века, предшественник импрессионистов. Я могу взять его или оставить.