Дженни Герхардт

He took her hand and pressed it so feelingly that all his kindly words seemed doubly emphasized to her.	Он взял ее руку и пожал так ласково, что его слова вдвойне тронули Дженни.
Reaching up impulsively, she put her arms about him.	Она порывисто обняла его.
"You're so good to me," she said with the loving tone of a daughter.	- Вы такой добрый, - сказала она с дочерней нежностью.
"You're my girl, Jennie," he said with deep feeling. "I'd do anything in the world for you."	- Дженни, девочка моя, - с глубоким чувством произнес Брэндер, - я на все готов ради вас.
CHAPTER VI	Глава VI
The father of this unfortunate family, William Gerhardt, was a man of considerable interest on his personal side.	Отец злополучного семейства, Уильям Герхардт, родом саксонец, был человек незаурядный.
Born in the kingdom of Saxony, he had had character enough to oppose the army conscription iniquity, and to flee, in his eighteenth year, to Paris.	Еще восемнадцатилетним юношей он возмутился несправедливостью закона о всеобщей воинской повинности и бежал в Париж.
From there he had set forth for America, the land of promise.	А оттуда он переправился в Америку, эту землю обетованную.
Arrived in this country, he had made his way, by slow stages, from New York to Philadelphia, and thence westward, working for a time in the various glass factories in Pennsylvania.	Прибыв сюда, он сначала подался из Нью-Йорка в Филадельфию, а потом и дальше на Запад; некоторое время он работал на стекольных заводах в Пенсильвании.
In one romantic village of this new world he had found his heart's ideal.	В одной живописной деревушке этого нового света он обрел подругу жизни, о какой всегда мечтал.
With her, a simple American girl of German extraction, he had removed to Youngstown, and thence to Columbus, each time following a glass manufacturer by the name of Hammond, whose business prospered and waned by turns.	Это была скромная молодая американка немецкого происхождения, и с нею он переехал в Янгстаун, а затем в Колумбус, все время следуя за стекольным фабрикантом по фамилии Хеммонд, чьи дела то процветали, то приходили в упадок.
Gerhardt was an honest man, and he liked to think that others appreciated his integrity.	Герхардт был человек честный, и ему приятно было, что люди ценят его неспособность кривить душой.
"William," his employer used to say to him, "I want you because I can trust you," and this, to him, was more than silver and gold.	- Уильям, - нередко говорил ему хозяин, - я хочу, чтобы ты у меня работал, потому что могу на тебя положиться.
This honesty, like his religious convictions, was wholly due to inheritance.	И эта похвала была для Г ерхардта дороже золота. Его честность, как и религиозные убеждения, была заложена в нем с детства, вошла в плоть и кровь.
He had never reasoned about it.	Герхардт никогда над этим не задумывался.
Father and grandfather before him were sturdy German artisans, who had never cheated anybody out of a dollar, and this honesty of intention came into his veins undiminished.	Его отец и дед были добропорядочные немецкие ремесленники, они ни разу никого ни на грош не обсчитали, и эта упрямая честность полностью передалась ему.