Дженни Герхардт

But we'll do what we can."	Но мы сделаем все, что сможем.
She broke down and sobbed aloud.	Тут она не выдержала и разрыдалась.
After a time she went back to the washing she had to do, and stood over her tub rubbing and crying.	Немного погодя она опять взялась за прерванную стирку и, согнувшись над корытом, продолжала плакать.
The tears ran down her cheeks and dropped into the suds.	Слезы катились по ее щекам и капали в мыльную пену.
Once in a while she stopped and tried to dry her eyes with her apron, but they soon filled again.	Изредка она утирала их фартуком, но они снова и снова наполняли глаза.
Now that the first shock had passed, there came the vivid consciousness of ever-present danger.	После первых страшных минут пришло острое сознание неотвратимой беды.
What would Gerhardt do if he learned the truth?	Что сделает Герхардт, если узнает правду?
He had often said that if ever one of his daughters should act like some of those he knew he would turn her out of doors.	Он не раз говорил, что если когда-нибудь одна из его дочерей поступит, как поступают иные, он выгонит ее на улицу.
"She should not stay under my roof!" he had exclaimed.	"Ноги ее не будет больше в моем доме!" - кричал он.
"I'm so afraid of your father," Mrs. Gerhardt often said to Jennie in this intermediate period.	- Я так боюсь отца, - часто говорила в эту пору миссис Герхардт дочери.
"I don't know what he'll say."	- Что-то он скажет...
"Perhaps I'd better go away," suggested her daughter.	- Может быть, мне лучше уехать? - предлагала Дженни.
"No," she said; "he needn't know just yet.	- Нет, - отвечала мать, - пока ему ничего не надо знать.
Wait awhile."	Погоди немного.
But in her heart of hearts she knew that the evil day could not be long postponed.	Но в глубине души она понимала, что роковой день все равно скоро наступит.
One day, when her own suspense had reached such a pitch that it could no longer be endured, Mrs. Gerhardt sent Jennie away with the children, hoping to be able to tell her husband before they returned.	Однажды, когда тревожная неизвестность стала для нее невыносима, миссис Герхардт услала из дому Дженни и остальных детей, надеясь, что до их возвращения сумеет все сказать мужу.
All the morning she fidgeted about, dreading the opportune moment and letting him retire to his slumber without speaking.	С самого утра она суетилась, со страхом ожидая удобной минуты, а после обеда, так ни слова и не сказав, предоставила мужу лечь спать.
When afternoon came she did not go out to work, because she could not leave with her painful duty unfulfilled.	Днем она не пошла на работу, потому что не могла уйти, не исполнив своего мучительного долга.
Gerhardt arose at four, and still she hesitated, knowing full well that Jennie would soon return and that the specially prepared occasion would then be lost.	В четыре часа Г ерхардт проснулся, а она все еще колебалась, хоть и прекрасно понимала, что Дженни скоро вернется и тщательно подготовленная возможность будет упущена.
It is almost certain that she would not have had the courage to say anything if he himself had not brought up the subject of Jennie's appearance.	Должно быть, она так и не набралась бы мужества, если бы Герхардт сам не заговорил о Дженни.