Джентльмен с Медвежьей Речки

Я рассвирепел и бросился на него, и тут – бах! – словил пулю в левое бедро. Прежде чем он успел выстрелить снова, я повалил его на землю и отпихнул от себя руку с пистолетом. Он выстрелил, но пуля просвистела мимо, в сторону Капитана Кидда, который тут же яростно заржал и принялся метаться из стороны в сторону. Пистолет выпал из руки Кейрна, и тот изо всех сил треснул меня по носу, да так, что у меня опять искры из глаз посыпались. В ответ я ударил его в брюхо, и он сложился пополам, но почти сразу же встал, сжимая в руке нож, который прятал за голенищем. Этим ножом Кейрн с размаху полоснул меня по груди, проехавшись попутно по плечу и руке, а затем дал пинка промеж ног. Тогда я схватил его, поднял над землей и швырнул головой вниз, а затем, подпрыгнув, приземлился на него обоими сапогами. Тут-то он и затих.

Я подобрал выпавшие у него часы и, пошатываясь, пошел к скале, оставляя за собой дорожку из красных капель.

– Наконец-то мои поиски закончены! – воскликнул я, тяжело дыша. – Я могу вернуться к Эллен Рейнольдс, к девушке, которая терпеливо ждет своего героя…

И в этот самый миг едва не задетый шальной пулей Кейрна Капитан Кидд, который все это время пытался скинуть с себя седло, оступился и свалился со скалы. Приземлившись прямо на меня…

Сперва я услышал звон колокольчиков, а сразу вслед за этим – топот несущихся галопом лошадей. Я сел, вытер кровь, которая залила мне глаза, когда Капитан Кидд заехал мне по черепу задним левым копытом. По мосту скакали шериф Хопкинс, Джексон и Партленд. Они стремительно приближались ко мне. Я хотел было вскочить и бежать, но правая нога меня не слушалась. Я попытался нащупать ружье, но ружья рядом не оказалось. Я попал в западню.

– Глядите-ка! – крикнул Хопкинс, взгляд его стал совсем безумным. – Это же Биксби там, на земле – и вся его банда! А это, клянусь богом, сам Джоэль Кейрн! Да что тут стряслось? Здесь будто война была! А это кто там сидит? Не могу понять, он весь в кровище!

– Да это же тот самый дикарь с гор! – воскликнул Джексон. – Не двигайся, а не то я тебя подстрелю!

– Меня уже подстрелили, – огрызнулся я. – Давай, делай что хочешь. Сегодня судьба не на моей стороне.

Они спешились и ошалело уставились на меня.

– Пересчитайте-ка покойников, парни, – слабым голосом распорядился Хопкинс.

– Гм, – промычал Партленд, – они еще живы, но калеками останутся на всю жизнь. Глянь! Биксби зашевелился. Эй, Биксби! Кто так тебя отделал?

Биксби огляделся заплывшим глазом, увидел меня и тут же вздрогнул и застонал.

– Он пытался снять с меня скальп! – взвыл он. – Это не человек!

Все они посмотрели на меня и сняли шляпы.

– Элкинс, – сказал Хопкинс. В голосе его звучало уважение. – Теперь я все понял. Они одурачили тебя, сказав, что мы преступники, а они нас преследуют, так ведь? А когда ты узнал правду, ты догнал их, так ведь? И уложил всех голыми руками, даже самого Джоэля Кейрна, так ведь?

– Ну, – неуверенно сказал я, – вообще-то…

– Мы все понимаем, – успокоил меня Хопкинс. – Вы, горные жители, очень не любите хвалиться. Эй, ребята, свяжите-ка преступников, а я пока осмотрю раны Элкинса.

– Поймайте только моего жеребца, – говорю, – мне надо скакать обратно…

– Да ты с ума сошел, парень! – воскликнул он. – Какой тебе сейчас жеребец! Ты хоть знаешь, что тебе проломили пять ребер, сломали руку и ногу, в другую ногу всадили пулю, и я уж молчу о колотой ране! Мы тебя подлатаем. А что это там у тебя в здоровой руке?

И тут я вспомнил о часах дядюшки Гарфильда, которые сжимал мертвой хваткой. Я разжал пальцы и посмотрел на них; из моей груди вырвался стон. На моей ладони лежала кучка покореженного металла вперемешку с поломанными шестеренками и пружинами, измятыми и сплющенными до неузнаваемости.

– Держите его! – заорал Хопкинс. – Он сейчас грохнется в обморок!

– Закопайте меня под сосной, парни, – слабо пробормотал я. – А на надгробии вырежьте мои последние слова: «Он сражался, как лев, но судьба оказалась сильнее».

Пару дней спустя по тропинке к Медвежьей речке шла траурная процессия. Меня погрузили на носилки. Я сказал им, что перед смертью хочу повидаться с Эллен Рейнольдс и отдать дядюшке Гарфильду то, что осталось от его часов, чтобы он понял, что я выполнил свой долг.

Когда до дома оставалось несколько миль, на мое несчастье, на дороге нам встретился не кто иной, как Джим Брекстон. У него плохо получалось скрыть радость, пока я слабым голосом объяснял ему, что умираю. А на нем-то были новенькие штаны из сыромятной кожи; такой шикарный наряд был прямо-таки отвратителен человеку в моем состоянии.

– Плохо дело, – сказал он. – Ужасно плохо, Брекенридж. Я и сам собирался перекинуться с тобой парой слов, но не при таких обстоятельствах, конечно. Твой папаша сказал мне, чтобы я передал тебе вот что: тебя хочет видеть твой дядюшка Гарфильд. Он думал, что я могу случайно встретить тебя по пути в Жеваное Ухо, я как раз туда шел, чтобы все обставить…

– Чего? – говорю я, а сам уши навострил.