Джим Джармуш. Стихи и музыка

Что ж, Пес-призрак – не бледнолицый: это первый случай, когда центральным героем полнометражного фильма Джармуша становится афроамериканец. На тот момент 38-летний Форест Уитакер, сыгравший здесь, кажется, лучшую свою роль, еще был далек от будущего «Оскара», но уже прославился и был награжден в Каннах за роль джазмена Чарли Паркера в «Птице» Клинта Иствуда: интересно, что это любимый музыкант Джармуша, но сама картина ему не нравится. Так или иначе Пес-призрак обладает не только своеобразной внешностью (дреды, бородка, серьга в ухе), но и особенной интонацией, сочетающей уязвимость и силу, специфической мимикой, движениями и походкой, буквально гипнотизирующими зрителя. Он фехтует самурайским мечом и даже пистолетом пользуется так, будто это меч. Персонаж завораживает задолго до того, как мы узнаем о нем хоть что-то. Буквально с первого появления.

Здесь, разумеется, заслуга не только актера, но и режиссера, и работавшего на этом фильме с ним в четвертый (пока последний) раз выдающегося оператора Робби Мюллера. «Пес-призрак» решен в мягкой темной палитре, сумеречной или ночной, с густыми цветами; главный герой будто сливается с тенью, растворяется в ней – неизменный капюшон скрывает лицо, прохожие идут мимо, не поворачиваясь, не видя его. Чистый призрак. Герой настолько стремителен, что глаз зрителя за ним не успевает – режиссеру приходится замедлять съемку, чтобы увидеть Пса-призрака за работой. А иногда он идет, буквально исчезая в воздухе и возникая вновь, уже в другом месте: магическое мерцающее изображение в унисон с растворенными в ночи тусклыми огнями размывает грань между реальностью и фантазией. Хотя прямой мистики в «Псе-призраке» все-таки нет, фильм укладывается в рамки условного правдоподобия жанра.

«Хорошо поступает тот, кто считает окружающий мир сном. Если тебе приснится кошмар, то ты проснешься и скажешь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что мир, в котором мы живем, ни в чем не отличается от сна»[25].

Интересно, что все сугубо сновидческие сюжетные элементы позаимствованы Джармушем у его любимых «жанровых» режиссеров другого поколения. Допустим, волшебная машинка Пса-призрака, при помощи которой он способен отпереть любой замок и взломать любую электронную систему (обычно он так ворует машины), явно отсылает к ключам от любых автомобилей у персонажа «Самурая» Жан-Пьера Мельвиля. Сцена, в которой лесная птица садится на прицел оптического ружья, не давая Псу-призраку застрелить противника, прямо заимствована из «Рожденного убивать», хрестоматийного боевика о якудзах Сэйдзюна Судзуки. Обоим режиссерам в финале высказана благодарность. То есть ирреальное в мир «Пса-призрака» приходит из вселенной кинематографа, пусть сам урбанистический пейзаж Джерси-сити и без того преображен камерой Мюллера, впервые, еще на начальных титрах, позволяющего нам взглянуть на город с высоты птичьего полета.

Самая же сюрреалистическая линия картины связана с другого рода киноцитированием – из мультфильмов. Герои классических американских мультиков мелькают на экране: кажется, это единственное, что смотрят итальянские мафиози, на которых в начале фильма работает – а затем с ними сражается до последней капли крови – Пес-призрак. Дурашливая и жестокая анимация предсказывает события фильма. Перед первым явлением Пса-призрака дочь мафиозного босса смотрит сказку о Бетти Буп, гоняющей голубей. Потом сам босс – мультик о коте Феликсе с его чемоданчиком волшебных инструментов (Пес-призрак не расстается с чемоданом, где носит необходимые приспособления и оружие). Перед расстрелом гангстеров в загородном доме Дятел Вуди на экране смеется в лицо самой Смерти, а после финальной дуэли Пса-призрака с Луи Щекотка и Царапка вступают в смертельный поединок, тоже на пистолетах.

Верный малым формам Джармуш складывает клише мафиозного кино в единый сюжет, но дробит его на элементы, следуя собственной максиме – повышенному и едва ли не почтительному вниманию к мелочам, незначительным подробностям жизни.

«Среди изречений, начертанных на стене комнаты господина Наосигэ, было и такое: “К делам большой важности следует относиться легко”. Господин Иттэй заметил по этому поводу: “К делам маловажным следует относиться серьезно”»[26].