Джими Хендрикс. Предательство

— Знаешь, у Малыша Ричарда дела всегда шли хорошо в Англии, и я решил спросить у него денег, которые он мне оставался должен, но я стеснялся беспокоить его из–за пятидесяти баксов. Но это был один из таких случаев, когда такая маленькая сумма выручила бы нас, когда вообще нет капусты.

Первая сорокапятка Опытов, Hey Joe, песни, написанной Билли Робертсом, вышла только в 16 декабря. В тот же вечер, усилиями Стэмпа и Ламберта и их приятелями с телевидения Вики Викман и Майклом Линдси–Хоггом, Опыты появились с этой песней в Ready, Steady, Go! Одно упоминание этой песни уже собрало много зрителей, что создало музыкальную атмосферу, угрожающую помещению телестудии, плюс превосходная игра совершенно нового ансамбля.

Неповторимая зрелищность и взаимодействие между Хендриксом, Реддингом и Мичеллом сделали их центром внимания и предметом разговоров поклонников программы Ready, Steady, Go! по всей Англии.

— Уж не означает ли строчка "собираюсь пристрелить мою старушку", что он собирается пристрелить нашу королеву? — спрашивали они друг друга.

Несмотря на то, что "крутые парни Часа" были восхищены Hey Joe и что сочинённая им самим песня, Stone Free, оказалась на второй стороне, эта типичная по рок–н–ролльному звучанию вещь была по достоинству оценена всеми лондонскими гитаристами. Кто–то же первый сказал, что Хендрикс убедительно заявил о себе на рок–небосклоне, и эта насмешливая фраза накрепко привязалась к его имиджу — “Дайте Джими вступить в должность!”

В комментарии помещённом рядом со списком популярности Мелоди–Мейкер заявила:

Хендрикс оставил позади Камни в гонке популярных песен

26 декабря Джими, сидя в артистической лондонского клуба Upper Cut, перед своим выступлением завершил свою новую песню, озаглавив её — Purple Haze.

— Нечто подобное происходило в моей голове в то время, и я не был совсем уверен, что такое пройдёт, но Часу нравились открытые аккорды.

В последний день года Опыты предприняли рискованное путешествие на побережье в родной город Ноэла, Фолкестон. Несмотря на тихую скромную жизнь, протекающую в нём, выступление в клубе Стенз–Хиллсайд стараниями Ноэла принесло им 50 фунтов.

— Всё складывалось удачно для Джими, Мича и меня, — поделился со мной воспоминаниями Ноэл, — я обзвонил всех местных и сказал им, что всё это устроено ради меня одного.

Позже этим же вечером Ноэл настоял на том, чтобы все они, продрогшие и замёрзшие, навестили его дом, где Джими познакомился с бабушкой Ноэла и обожающей своего сына Маргарет, которые тут же устроили для всех импровизированный горячий ужин. Жарко натопленный камин, перед которым грелась огромная немецкая овчарка по кличке Ровер, растопил холод Новогоднего вечера и для Джими этот дом остался в памяти как "полный уюта и счастья". Воспоминания об этом вечере вылились позднее в песню, в которой есть строчка: "Подвинься, Ровер, дай Джими согреться!"

Джими наслаждался гостеприимством, которое называл "естественным для семейного счастья", и заботой со стороны Маргарет Реддинг. Они болтали и шутили, как если бы знали друг друга целую вечность.

— Мама благодарила его, что он принял меня в свою группы. И сказала, что очень счастлива, что встречаем Новый Год все вместе. Наш Джеймс весь вечер был очень мил и с большим вниманием отнёсся к коей матери. Я так и сфотографировал их весело болтающих у камина, и она стала одной из самых любимых маминых фотографий.

Этим вечером Час был в высшей степени воодушевлён.

— Фолкестон, Лондон, Париж, весь мир! — торжественно произнёс он тост за Джими. — Ты получил свою первую сорокапятку и она взлетела на самую вершину, да будет их ещё много! Я сдержал своё обещание, дружище!

И в этот момент растроганный до глубины души Джими обнял расчувствовавшегося Часа.

— Спасибо тебе, Час, — сказал он.

— Только вот, что я тебе скажу, Час, — продолжил он торжественно. — Никаких больше мохеровых кофт!

Сказал и рассмеялся своим обворожительным смехом.

Так, со словами "наше" и "мы" на устах встретили друзья свой первый Новый 1967 год.

6. «Лучший год моей жизни»

Он не хотел меня ударить или обидеть

— Хендрикс самый пробуждающий, самый сексуальный, самый сенситивный из всех исполнителей, которых я знаю, — сказал Мик Джаггер британским журналистам.