Джинны пятой стихии

— Итак, Нина Васильевна, пока вы… э-э… отдыхали, мы проделали определенную работу. Время было, а главное — за полгода накопилась масса материала по вашим снам. В текучке посидеть и подумать не получалось, а случился тайм-аут… Словом, поработали серьезно, тщательно, вдумчиво. И кое-что выявили. Нет-нет, радоваться пока рано! Ничего определенного, просто нащупывается нечто, что выбивается из общепринятых представлений о работе мозга… А сейчас прослушайте лекцию… По всем шестнадцати снам мы отрисовали подробнейшие карты активности нейронов — послойно, по всем зонам и областям вашего мозга. Так вот, если общая картина совпадает со среднестатистической, то некоторые локальные области проявляют просто сумасшедшую активность во время ваших снов. Кончается сон — кончается активность. Вернее, приходит в норму. Но что интересно, области активности приходятся не на кору, допустим, височную, теменную или затылочную области, а располагаются в подкорке и даже глубже. Конкретно — смотрите сюда: вот, вот, вот и вот. Если проще, гораздо глубже тех участков, которые отвечают за речь, за распознавание образов, за способность к абстракции и аналитике и так далее. То есть зоны активности расположены в тех областях мозга, за которыми не закреплены никакие функции проявления разума, процесса мышления и так далее. Гипотез масса, теорий полным-полно, однако везде — «возможно», «допустимо», «принято считать». За что конкретно они ответственны — достоверно не знает никто. Вот, скажем, одна из них — на поверхности мозолистого тела. Принято считать, что мозолистое тело служит мостиком между головным и спинным мозгом. Ему отводится роль исключительно проводника нервных сигналов, а в проводнике по определению не может быть активных зон… Никогда и никем никаких зон сверхактивности в этих областях не наблюдалось. А у вас — налицо.

Нина слушала не очень внимательно, не пытаясь вникнуть глубже даже в эту адаптированную к ее пониманию «лекцию». Смысл ясен, основная идея, кажется, тоже, а детали… Детали пусть остаются прерогативой специалистов.

Раз уж она вполне осознанно отдала себя в их руки, так нечего плакать по волосам…

— Так вот, эти группы аномально активных нейронов требуется локализовать, далее — отследить связи, далее — строить гипотезы об их назначении, — продолжал тем временем Баринов, водя неотточенным концом карандаша по раскрашенным схематическим разрезам головного мозга. — Мы применяли стандартную схему съема биопотенциалов мозга, потому-то очень трудно вычленить на самописцах активность этих обнаруженных зон. На основе атласов вашего мозга разработали несколько новых схем размещения датчиков, апробировали на добровольцах. Теперь, Нина Васильевна, ваша очередь. Скажу сразу: ни у кого в этих областях повышенной активности нейронов не обнаружено. Ни во сне обычном или парадоксальном, ни в бодрствующем состоянии…

Он сделал паузу, серьезно и внимательно посмотрел на Нину и заключил:

— Трудность в чем? Эти области залегают под корой довольно глубоко, сигналы от них забиваются сильными электропотенциалами, которые возникают в коре и подкорке. Но мы до них доберемся. Вот тогда, быть может, что-нибудь прояснится… Или — количество вопросов утроится… Но по крайней мере у нас появилась цель — конкретная и определенная. Можно снова взращивать в себе оптимизм и снова надеяться на лучшее…

Она вернулась к работе в лаборатории, а Юру это словно подхлестнуло. Он продолжал ревновать, все так же глупо и скандально, а главное, совершенно необоснованно. И это раздражало больше всего.

То он устраивал по вечерам «выясняловку» — с криком, шумом, обилием старых, но таких же надуманных обид, то демонстративно не разговаривал с ней по нескольку дней, то, опять же демонстративно, надевал парадно-выходной костюм и исчезал на весь вечер неизвестно куда… И все это он подкреплял, естественно, обилием спиртного. Однажды даже сделал попытку привести дружков домой. Нина после работы забежала на минутку перед лабораторией и застала на кухне такой распивочный зал, что в пору пивной на Орто-Сайском рынке. Конечно, она все это дело решительно пресекла, чуть ли не взашей препроводив собутыльников за порог, и уже в свою очередь устроила мужу «маленький еврейский погромчик»…

Добился он только одного — на каждую очередную выходку Нина реагировала все слабее и слабее… Но какое-нибудь решительное действие с ее стороны явно назревало. Хорошо, что он, видимо инстинктивно или по здравому рассуждению, не втягивал в их ссоры и скандалы Сережу, понимая, что тем самым будет перейдена та грань, отступить за которую уже не удастся.

…Пагубна иллюзия, что не бывает людей незаменимых. Автоматически ведет к тому, что все они начинают считаться одинаковыми. Винтиками, болтиками, гаечками, пружинками… А они ведь — люди, человеки. Уникальные и неповторимые.

Люди разные, и пределы терпения у них разные.