Джинны пятой стихии

…Дома она первым делом отключила телефон, потом торопливо нацарапала записку: «Очень устала, пожалуйста, не будите. Ужинайте без меня».

Снотворное действовало плохо.

Нина лежала, отвернувшись к стене, и бесцельно скользила взглядом по черточкам на обоях, не воспринимая рисунок целиком. Она проваливалась в сон, потом снова просыпалась и опять начинала ждать, когда придет забытье… К утру решение вызрело и оформилось: вести себя так, будто ничего не случилось и она ничего не знает, но постепенно отойти от участия в эксперименте. Ничего, что она там — главное действующее лицо. Хватит. И теперь уже — окончательно.

А потом зажить по-старому. Ведь жила же она раньше, не имея ни малейшей надежды на излечение.

3

Вечером Нина собиралась в лабораторию, а душа была не на месте. Принять решение относительно просто, но как его выполнить…

С удивлением она постепенно шла к пониманию, что не одна лишь формальная логика была ответственна за все ее прошлые и настоящие поступки. Оказывается, очень и очень часто она строила свою жизнь исходя из чувства долга — сначала перед родителями, школой, друзьями, потом перед сыном, мужем, работой… Наконец перед той средой, которая ее окружает и называется обществом…

К немалому ее облегчению в лаборатории никто даже не заикнулся об ее вчерашнем «прогуле» — ни словом, ни взглядом.

Правда, Баринова не было. В разговоре кто-то упомянул, что он не появлялся здесь со вчерашнего дня, вот и сегодня закрылся у себя в кабинете с приехавшим из Новосибирска старым приятелем, кстати, когда-то работавшим здесь, в лаборатории, а ныне заместителем директора Института биофизики в Академгородке.

Одна Александра Васильевна как-то уж очень рассеянно и сухо поздоровалась с ней. Нина поначалу приняла это на свой счет, но потом поняла — она взволнована и озабочена чем-то другим, может, просто устала.

Нина уже легла, опутанная проводами, оклеенная датчиками, когда Александра Васильевна заглянула к ней. Вполголоса обменявшись с лаборанткой несколькими фразами, она сама придирчиво проверила соединения, пустила для пробы самописцы биорегистратора и церебрографа, заглянула в еще пустой бланк протокола. Потом села у изголовья.

— Ниночка, как вы планируете следующую неделю?

— Не знаю, Александра Васильевна. По-моему, Павел Филиппович наметил контрольную серию с алкоголем.

— Нет, я имею в виду работу, дом. Ничего экстраординарного не предвидится?

Нина попыталась приподняться, но Александра Васильевна мягко уложила ее обратно.

— Дело в том, что Павел Филиппович вылетает в воскресенье в Москву и намерен взять вас с собой. Директор уже подписал письмо в ваш ВЦ с просьбой откомандировать вас в распоряжение института. На недельку, не больше.

— Да, но мне-то зачем в Москву?

— Павел Филиппович объяснит. А за паспортом — взять билет — я к вам завтра утром кого-нибудь пришлю. Хорошо?

— Ну, если надо…

— Значит, не против? Вот и замечательно. Спокойной ночи!

Александра Васильевна улыбнулась на прощанье своей удивительно приятной улыбкой, на мгновение положила теплую ладонь Нине на плечо и, легко поднявшись, скрылась за полотняными занавесями. Минутой позже в комнате погас свет.

Еще несколько мгновений Нина лежала, вперив взгляд в абажур ночника, призрачно освещавшего кабинку, потом повернулась на правый бок, лицом к стене, и закрыла глаза.

Вихрем промчались два дня. За круговертью Нина не смогла присесть ни на минутку, не то чтобы подумать более-менее связно о чем-нибудь постороннем.

…Идя утром на работу, она поеживалась, представляя, как преподнесет начальству нежданный сюрприз. Поэтому, оттягивая минуту объяснений, она прямиком направилась в машинный зал. Но буквально следом за ней вошла секретарша и пригласила срочно к директору.

Поднявшись навстречу, он не дал Нине сказать и слова.

— Я все знаю, Нина Васильевна. Вчера вечером мне домой был звонок из горкома партии, а буквально сейчас принесли письмо из Академии. Так что я в курсе. Через полчаса можете получить деньги и командировочное удостоверение, я только что дал указание отделу кадров и бухгалтерии. Оставьте кого-нибудь за себя и идите домой. Вам же еще собраться надо?.. В общем, счастливо съездить. — Он протянул ей руку. — Уверен, вы достойно представите наш коллектив в столице. Собственно, я так и заверил товарищей из горкома. — И, понизив голос, значительно сказал: — Меня информировали, что вы участвуете в каком-то важном научном эксперименте.

Что конкретно сказал директор бухгалтеру и в кадрах, в каком плане осветил Нинину командировку — осталось для нее тайной.

Но было очень забавно наблюдать, как прикусывает себе язычок кадровичка, с какой поспешностью достает из сейфа заранее отсчитанные деньги кассир, а бухгалтер, подняв голову от своих толстенных талмудов, искоса изучает Нину какими-то новыми, почти испуганными глазами…

Самолет вылетал под утро субботы. За Ниной заехали. Баринов добродушно усмехнулся при виде ее тощей дорожной сумки, а Лиза, сидевшая за рулем, одобрительно заметила: