Джинны пятой стихии

Не ожидал уважаемый Николай Осипович такого поворота, нет, не ожидал.

Справедливо предугадывал мощное противодействие, отторжение с порога любых его предложений. В том числе самых что ни на есть заманчивых. И сам готовился к мощному напору, к известному напряжению сил. Небось, явился с домашними заготовками несокрушимых логических построений, готовился к политике мягкого нажима, постепенно переходящей в тактику асфальтового катка, словом, принял на вооружение весь доступный спектр убеждений — от сладких пряничков до плетки-семихвостки.

Но — ломанулся в дверь, а она неожиданно легко поддалась…

Всего пару секунд Банник пробыл в таком состоянии, все же выдержка у него железная. Или чугунная, как посмотреть. Во взгляде даже промелькнуло что-то вроде сочувствия и почти понимания: укатали, мол, тебя, Баринов, крутые горки, быстренько ты сдался. Нет, конечно, результат-то один, ожидаем и предсказуем. Однако ж мог бы еще немного побрыкаться, покочевряжиться, свой «ндрав» показать… Но раз так — то и пусть, то и ладненько. Не придется на тебя силы, нервы и время расходовать.

Не торопясь, он вернулся в свое кресло напротив, даже улыбнулся.

— Ну что ж, разумно. Для собственного же блага, тут ты прав. А для начала… Товар надо смотреть лицом и — не продешевить. Командировочку оформь дней на десять — для начала. Билет получишь по брони Совмина, гостиницу — по линии Академии. Ты в какой привык — «Университетской», кажется?.. А там тебя встретят, все что надо — покажут. А ты — ответный списочек продумай, про себя лично: что, сколько, когда и в какой форме.

Баринов потянулся за бутылкой, плеснул в фужер собеседнику, себе.

— Все это, конечно, хорошо и даже здорово… Однако что я буду иметь с гуся конкретно? Мясо, пух и шкварки у меня и сейчас не переводятся. Опять же, вспомним небезызвестного Юлия Цезаря — «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе». Не так ли?

— Цезаря я уважаю, однако чего не брякнешь в шутейном разговоре, а? Смотря какой город, смотря какая деревня… А будешь ты, Павел Филиппович, иметь интересную работу, которая сейчас как никогда востребована. Это значит — неограниченные финансовые возможности, технические и кадровые ресурсы. После первых результатов возьмешь под свое крыло, уже в качестве моего заместителя, любые научные коллективы страны, и тогда сможешь ставить перед ними любые задачи. В смысле — какие захочешь. Хочешь — прикладные, хочешь — фундаментальные. И ни одна собака ничего против не гавкнет.

— Психотроника?

— Не только. Нейролингвистика, например. А также нейробионика, биоинженерия, психоделия… А захочешь, организуешь новое направление и назовешь его, скажем, «психобионика»… Я поддержу.

Баринов кивнул, пригубил свой фужер.

— Я так и понял. Но объясни мне, пожалуйста, такую штуку. То, что ты работаешь на военных, ясно даже ежу. Однако как в этом случае понимать твои слова, что, мол, «эффект Афанасьевой» — не оружие? Еще Генрих Мюллер в исполнении Леонида Броневого говаривал: «Маленькая ложь ведет к большому недоверию»[4].

— Не передергивай, Павел Филиппович, — Банник брезгливо поморщился, словно от бестактности, которую по недомыслию или из-за пробелов в воспитании допустил собеседник. — Твой «эффект Афанасьевой», правда, называется он по-другому, по имени его первооткрывателя, действительно не является оружием. Но, не имею желания от тебя скрывать, является предпосылкой для создания оного… Да ты сам прекрасно знаешь, какие возможности из него проистекают.

— Хорошо, тогда перефразирую: ложь умолчания, даже маленькая, ведет к большому недоверию.

— А есть еще такое понятие — «государственная тайна».

— Разве я просил делиться со мной секретами, совершенно мне, кстати, ненужными?

Банник рассмеялся.

— Павел Филиппович, не строй из себя оскорбленную добродетель, если не сказать грубее. Ты не Оппенгеймер и тем более не Сахаров. Но все, чем ты занимаешься «из чистой и светлой любви к науке», в конечном итоге тоже превращается в оружие. Да и вообще, оружие или не оружие — деление условное. Возьми микроскоп за тубус и шарахни оппонента по черепку — результат, как дубинкой.

— Вся разница, что микроскоп задумывался для других целей, а превратить его в оружие может либо варвар, либо доведенный до крайности человек. И не надо лукавить, Николай Осипович, хотя бы со мной. Мерой любого явления служит изначальная функция. Да, микроскоп можно превратить в дубинку, но попробуй пулеметом поработать, как швейной машинкой.

— А я повторю еще раз: все, чем ты сегодня увлеченно занимаешься, — оружие. Телепатия, биолокация, целители твои мануальные, «шестая фаза» — все предтеча психотроники или нейробионики.

— Тебе и твоим хозяевам не хватает ядерного оружия? Ковровых бомбежек и напалма? Лазера, ракет и подводных лодок?