Джон Лоу. Игрок в тени короны

Последствия, предсказанные Лоу, оправдались после обнародования рокового указа. От этого громового удара строение, возведённое с таким трудом, рухнуло. Ужас охватил все классы общества. А когда первые минуты потрясения прошли, все начали выражать свой гнев в громких упрёках против Лоу, которого считали виновником указа. В некоторых частях города собирались толпы черни; и настроение их было таким буйным, что признано было необходимым вызвать войска для предупреждения мятежа. Парламент, всегда враждебно расположенный к Лоу, склонился на сторону общественного мнения, объявив указ несправедливым и неправильным. Знать также негодовала, а герцог Бурбон, который потерял половину своих огромных прибылей, пришёл в бешенство против регента и успокоился, только когда получил 4 миллиона.

Народное возбуждение росло: ненависть к Лоу стала столь всеобщей, что жизнь его находилась в опасности. На стенах расклеивались мятежные, зажигательные воззвания, среди которых находились, между прочим, следующие строки, угрожавшие Джону Лоу и регенту:

Jean Law a merité la corde,
Et le Regent le coutelas,
Et voilá d’oú vient la Concorde
De notre Regent avec Lass[118]

.

Кроме того, домохозяевам рассылались такие предостережения: «Предупреждаем вас, что, если только дела не примут прежнего положения, в следующую субботу произойдёт вторая Варфоломеевская ночь[119]. Не выходите из дому если дорожите жизнью. Небо да спасёт вас от огня!»

Но даже в такое время парижане шутили над собственными бедствиями. Они распевали песенки на мотив «Повешенных»:

Lundi, j’achetai des actions,
Mardi, je gagnais des millions.
Marcredi j’ornai mon menage;
Jeudi, je pris un équipage;
Vendredi, je m’en fus au bal
Et Samedi a l’hôspital[120]

.

Глава XXX. Мятеж против регента и Лоу

Через шесть дней после обнародования рокового указа, регент издал другой указ, восстановлявший ценность паёв и банковых билетов. Но было уже поздно. Доверие исчезло. Первый удар совершенно уничтожил кредит и зло стало непоправимым. Единственным следствием нового указа была предоставленная ловкачам возможность заставлять своих заимодавцев принимать в уплату потерявшие кредит билеты. Бедствие увеличилось ещё оттого, что банк приостановил платежи под предлогом, что некоторыми из служащих совершены большие злоупотребления, и необходимо проверить счета. Это было устроено с целью остановить отлив звонкой монеты. Тогда запрещение иметь золото в больших количествах было снято, но эта уступка была встречена насмешками, так как золото исчезло. Бедность народа стала невыносимой: казалось, тысячи людей, имевших бумажные деньги, потерявшие всякую ценность, погибнут с голоду. Рабочие массами получали расчёт. Фабрики и торговля остановились не только в Париже, но и в провинциях. Не были уплачены за большое время ни дивиденды, ни жалованье, ни пенсии. Словом, общество совершенно разорилось. Государственные финансы находились не в лучшем положении: казначейство опустело, и сам король не получал доходов.

Начав снова платежи после нескольких дней остановки, банк сначала обменивал только столивровые, а затем лишь десятиливровые билеты. Рабочие, мелкие торговцы, все, кто еле перебивался, сплошною толпой, днём и ночью, осаждали отель Мазарини и запрудили улицы Вивьен и Неве-де-Пти-Шан. Толпа эта была так же велика, как и та, которая собиралась здесь, чтобы записаться на акции, но причина, приведшая её теперь сюда, была совершенно иная. Многие проводили целую ночь у ворота отеля. Когда ворота открывались, толпа с такою силой устремлялась в них, что почти не проходило дня без того, чтобы несколько человек не были задушены и затоптаны. В «Журнале Регентства» читаем: