Джон Лоу. Игрок в тени короны

На обратном пути пустая карета была опять остановлена чернью. Кучер Андре имел неосторожность подражать поведению своего господина и крикнул на толпу: «Прочь, канальи!» Эти слова не достигли прежнего успеха. Как только он произнёс их, его сбросили с козел, и сотня людей яростно набросилась на него: его вынесли полумёртвым. Карета была сломана.

В то же самое утро заседание парламента собралось для обсуждения только что происшедших важных событий. Во время прений председатель Мэм, который сейчас только получил известие о разрушении кареты Лоу, воскликнул:

«Messieurs, messieurs, bonne nouvelle!

La carosse de Law estreduit en cannelie»[121].

Эта новость была принята рукоплесканиями всего собрания. И кто-то спросил:

— Лоу также разорван на части?

— К сожалению, не могу дать вам удовлетворительного ответа! — воскликнул председатель.

— Ну, так издадим указ о взятии его под стражу! — раздалось несколько голосов.

Глава XXXI. Изгнание парламента в Понтуаз

Войдя в Пале-Рояль, Лоу нашёл переднюю и галерею занятыми солдатами. В кабинете регента собрались герцоги Бурбон, Антен и Ла-Форс, Дюбуа, Аржансон. События утра сильно взволновали регента, тревога, сначала обнаруженная им, теперь сменилась гневом. Дюбуа и Аржансон нисколько не старались успокоить его, но, наоборот, усиливали раздражение своими замечаниями. Принц ходил взад и вперёд по комнате, но когда вошёл Лоу, набросился на него, и голосом, хриплым от душившей его страсти, воскликнул:

— А, предатель, мерзавец! Знаете ли, что вы наделали? Вы — причина смерти двадцати человек, вы посеяли мятеж и недовольство во всём Париже. Сам король в опасности. Вы поставили нас всех в опасное положение. Народ требует вашей головы, и у меня нет оснований отказать ему в справедливой мести.

— Выдайте меня им, если считаете это справедливым, монсеньор! Дайте приказ немедленно казнить меня, если вам это угодно, но не обвиняйте меня в тех преступлениях, которых я не совершал. Я вовсе не виноват в тех бедствиях, которые только что произошли и о которых я глубоко сожалею. Напротив, если бы моему совету вняли, если бы роковой указ, которому я противился всеми силами, не был издан, этого ужасного несчастия не произошло. Истинным виновником беды является Аржансон — ваш гнев должен обратиться на него, а не на меня. Его страстным желанием было разрушить Систему: он достиг своего. Но выполняя своё преступное и мстительное решение, он подверг опасности благоденствие Вашего Высочества и чуть не вызвал революцию.

— Господин Лоу прав, — сказал герцог Бурбон. — Народное волнение вызвано этим пагубным указом. Если кого следует посадить в Бастилию, если кого следует казнить, то Аржансона. Я сам потерпел от этих позорных козней.

— Я не хочу оставлять вас, монсеньор, в таких опасных обстоятельствах, — сказал Лоу. — Но я не могу заседать в одном совете с Аржансоном. Или он, или я должен уйти.

— Вашему Высочеству не приходится сомневаться ни на минуту в выборе, — заметил Дюбуа.

— Я другого мнения об этом, — язвительно заметил герцог Бурбон.

— Нет, я не могу расстаться с господином Лоу! — воскликнул регент. — Поэтому вы должны возвратить печати, сэр, — обратился он к Аржансону. — Агессо будет призван на этот пост из ссылки.

— Вы так вдруг даёте отставку министру, который провинился только тем, что слишком ревностно служил вам, монсеньор? — вмешался Дюбуа.

— Не заступайтесь за меня, — сказал Аржансон. — Господин Лоу снова захватил власть и, само собою разумеется, за этим последовала немилость ко мне. Но Его Высочество скоро увидит, что предпочёл дурного советника верному слуге.

Он вежливо поклонился регенту и, бросив мстительный взгляд на Лоу, вышел из кабинета. Вслед за тем в комнату вошли Брильер, государственный секретарь, и Блан. Все вместе долго совещались о мерах, которые необходимо принять для подавления мятежа. Все сходились на том, что парламент, вследствие своего открыто враждебного отношения к правительству, наверняка постарается раздуть тлеющий огонь, и тогда, пожалуй, вспыхнет всеобщий пожар. Оттого было признано необходимым предотвратить опасность немедленным принятием решительных мер против этого учреждения. Едва только принято было это решение, как лакей доложил о приходе депутации от парламента, с председателем во главе.

— Впустите их немедленно, — сказал регент. — Они пришли как раз в подходящую минуту.

Когда депутация вошла в кабинет регент принял её очень холодно.

— Монсеньор! — сказал председатель. — Мы пришли просить от имени народа, чтобы было произведено всестороннее дознание о причинах ужасного бедствия, только что случившегося у ворот отеля Мазарини. Мы думаем также, что Вашим Высочеством будут приняты немедленные меры для облегчения общей нужды.