Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Тьма, горе и одиночество! – торжествующе воскликнул джентльмен. – Вот что я наслал на него и вот что предстоит ему в ближайшие сто лет! О, как он раздавлен! Как окончательно повержен! Я победил! Победил!

Глаза триумфатора сияли, он радостно хлопал в ладоши.

В комнате Стренджа, на верхнем этаже большого дома в приходе Санта-Мария-Дзобениго, горели три свечи: одна на столе, вторая на крашеном комоде, а третья – в настенном канделябре недалеко от двери. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что это единственный свет на земле. За окном лежали мрак и безмолвие. Стрендж, давно не бритый, с воспаленными красными глазами, колдовал.

Стивен наблюдал за ним с жалостью и ужасом.

– И все же он не так одинок, как мне бы хотелось, – недовольно пробурчал джентльмен. – У него какой-то гость.

И впрямь: невысокий темноволосый человек в богатом наряде, опершись на комод, с живым интересом наблюдал за действиями волшебника. Время от времени он вынимал из кармана записную книжку и что-то отмечал.

– Это лорд Байрон, – узнал Стивен.

– Кто он такой?

– Очень скверный джентльмен, сэр. Поэт. Поссорился с женой и соблазнил собственную сестру.

– Неужели? Так, может, мне его убить?

– О, пожалуйста, сэр, не надо! Действительно, грехи его чрезвычайно велики и Англию он покинул не по своей воле, однако…

– Мне нет дела до его преступлений против других! Меня волнуют его преступления против меня! Ему здесь не место. Ах, Стивен, Стивен! Ну не принимай же такой ошеломленный вид. Какое тебе дело до того, что будет с одним-единственным скверным англичанином? Послушай, я вот что сделаю: ради любви к тебе я его не убью. Пусть поживет еще – ну, еще лет пять! А уж после этого ему придется расстаться с жизнью![156]

– Спасибо, сэр, – признательно произнес Стивен. – Вы – сама щедрость.

Совершенно неожиданно Стрендж поднял голову и закричал:

– Я знаю, что вы здесь! Можете прятаться сколько душе угодно, но я все равно вас чувствую!

– С кем это вы разговариваете? – поинтересовался Байрон.

Стрендж нахмурился:

– За мной следят. Шпионят!

– Правда? И вы знаете, кто именно?

– Эльф и дворецкий!

– Дворецкий? – со смехом переспросил его милость. – И впрямь, что ни говори о чертях и гоблинах, дворецкие будут пострашней!

– Что-что? – не понял Стрендж.

Джентльмен с волосами как пух беспокойно окинул взглядом комнату:

– Стивен, ты не видишь моей маленькой шкатулки?

– Маленькой шкатулки, сэр?

– Да-да! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Шкатулка с мизинцем моей дорогой леди Поул!

– Нет, сэр, ее нигде не видно. Но зачем вам шкатулка? Ведь вы же победили волшебника.

– А, вот она! – воскликнул джентльмен. – Видишь? Ты положил руку на стол и случайно накрыл ладонью шкатулку.

Стивен убрал руку со стола. Через мгновение он заметил:

– Вы ее не забрали.

Джентльмен не ответил. Он просто снова начал радоваться собственной победе, не забывая при этом обвинять и унижать волшебника.

«Шкатулка больше ему не принадлежит, – взволнованно подумал Стивен. – Он не может ее взять! Теперь это собственность волшебника. Может быть, с ее помощью удастся как-нибудь освободить леди Поул?»

Стивен выжидал, наблюдая, что предпримет волшебник. Спустя полчаса ему пришлось признать, что надежда весьма эфемерна. Стрендж слонялся по комнате, с безумным видом бормоча какие-то мудреные заклинания. Лорд Байрон поинтересовался, чем тот занимается, но в ответ волшебник пролепетал что-то совершенно дикое и невразумительное (хотя, судя по всему, ответ пришелся его милости по вкусу). Что до шкатулки, на нее Стрендж так ни разу и не взглянул. Скорее всего, он просто о ней забыл.

58. Генри Вудхоуп наносит визит

Декабрь 1816 года

– Вы совершенно правильно поступили, придя ко мне, мистер Вудхоуп. Я изучил венецианские письма мистера Стренджа самым тщательным образом и, помимо того ужаса, который вы справедливо отмечаете, увидел в них многое, чего обыватель просто-напросто не заметит. Скажу без всякого тщеславия: на сегодняшний день я единственный в Англии способен правильно истолковать слова вашего зятя.

Разговор происходил в сумерках дня за три до Рождества. В библиотеке дома на Ганновер-Сквер еще не зажигали ни ламп, ни свечей. Было то странное время дня, когда небо светится разноцветными яркими красками, а улицы сумрачны и темны. Даже ваза на столе и цветы в ней казались черными.

Мистер Норрелл сидел у окна, держа в руке письма Стренджа. Лассельс расположился возле камина и смотрел на Генри Вудхоупа холодным взглядом.

– Должен сказать, с той минуты, как получил первое письмо, я в полной растерянности, – признался Генри Вудхоуп. – Не знал, к кому обратиться за помощью. Честно говоря, магия меня не интересует. Я не следил за модными спорами на эту тему. Однако все в один голос утверждают, что вы – величайший волшебник в Англии; вы когда-то учили мистера Стренджа. А посему, сэр, буду крайне признателен за любой совет.

Мистер Норрелл кивнул.