Джонни и мертвецы

– Боже мой, я надеюсь, ты не якшаешься с нечистой силой, – встревожился мистер Порокки. – Отцу Керни (1891–1949) это придется не по вкусу.

– Кто такой отец Керни?

– Он только что отплясывал с миссис Либерти. О господи. Заварили мы кашу, верно?

– Гоните его.

Джонни обернулся.

Один мертвец оставался на кладбище. Он стоял у самой ограды, вцепившись в ржавые прутья, как узник в тюремную решетку, и был очень похож на мистера Порокки, но в очках. Диво, что их стекла не плавились, – Джонни ни у кого еще не встречал столь жгучего взгляда. Сейчас этот взгляд жег его левое ухо.

– Кто это? – спросил он.

– Мистер Строгг, – ответил мистер Порокки, не оглядываясь.

– Ах да. Я ничего не нашел о нем в газетах.

– Ничего удивительного, – мистер Порокки понизил голос. – В те дни отнюдь не все предавали гласности.

– Уходи, мальчик. Не суй нос куда не следует, – вмешался мистер Строгг. – Ты рискуешь своей бессмертной душой. И их душами. Ступай прочь, скверный мальчишка.

Джонни впал в ступор. Он посмотрел на мостовую, на танцоров, на ученых, собравшихся вокруг телефонной будки. Чуть поодаль Стэнли Нетудэй в трусах до колен учил группу мертвецов постарше играть в футбол. На его бутсах виднелись крупные буквы «П» и «Л».

Мистер Порокки смотрел куда-то прямо перед собой.

– Гм… – начал Джонни.

– Тут я ничем не могу тебе помочь, – сказал мистер Порокки. – Кое с чем нужно справляться самому.

Должно быть, Джонни пошел домой. Он этого не помнил. Но проснулся в своей кровати.

Интересно, что покойники делают по воскресеньям, задумался Джонни. По воскресеньям Сплинбери преодолевал своего рода скуковой барьер и оказывался по другую сторону скуки.

Большинство сплинберийцев поступали традиционно: приодевшись, садились в машины и всей семьей отправлялись на окраину города, в мекку обывателя – Цветоводческий мегасуперцентр. Там в изобилии были представлены растения в горшках, которые развозились по домам, с тем чтобы в течение недели до следующего посещения Центра пасть жертвой центрального отопления.

Пассаж по воскресеньям вымирал. Тусоваться было негде.

– В этом городе все равно, кем быть, мертвым или живым, – сказал Холодец. – Невелика разница.

– Никто вчера ночью не слушал радио? – спросил Джонни.

Оказалось, никто. У него отлегло от сердца.

– Вот вырасту, – сказал Холодец, – только меня здесь и видели. Гад буду. Знаете, что это за городишко? Место, откуда уезжают. Уезжают, а не живут.

– И куда же ты двинешь? – спросил Джонни.

– Мир такой огромный! – сказал Холодец. – Горы! Америка! Австралия! Тьма-тьмущая стран, городов, континентов!

– А позавчера ты говорил, что, скорей всего, устроишься на работу к своему дяде, в торговлю, – удивился Бигмак.

– Ну да… но… в общем, пока-а я созрею, чтобы уехать… успею и поторговать, – сказал Холодец.

– А я думал, ты собираешься стать большой шишкой по компьютерам, – заметил Ноу Йоу.

– Запросто. Раз плюнуть. Если захочу.

– Это значит, если случится чудо и ты сдашь математику и английский, – уточнил Бигмак.

– Просто у меня талантливые руки, – сказал Холодец.

– То есть ты просто тычешь в клавиши, пока что-нибудь не произойдет.

– Ну и что? Очень часто что-нибудь происходит.

– А я двину в армию, – мечтательно сказал Бигмак. – В ВДВ.

– Угу. Плоскостопие и астма тебе здорово помогут, – хмыкнул Холодец. – Так и вижу, как тебя сбрасывают с парашютом – сипеть на террористов!

– А я буду врачом и еще юристом, – сказал Ноу Йоу, желая сохранить мир.

– Это хорошо. Тогда тебя точно не засудят, если ты кому-нибудь оттяпаешь че-нибудь не то, – обрадовался Бигмак.

На самом деле никто не обижался. Просто они так общались.

– А ты? – спросил Холодец. – Кем ты хочешь быть?

– Не знаю, – сказал Джонни.

– Ты ходил на той неделе на встречу с интересными людьми?

Джонни кивнул. На упомянутой встрече было не продохнуть от Блестящих Перспектив. Блестящие Перспективы на поприще розничной торговли и маркетинга. Блестящие Перспективы в сфере оптовой торговли. Блестящие Перспективы в рядах вооруженных сил (вряд ли для Бигмака, который, получив автомат, уронил его себе на ногу). Но Джонни не усмотрел никаких Блестящих Перспектив, в которых был бы хоть намек на какое-то будущее.

– Мне хочется стать кем-нибудь, – сознался он, – для кого еще не придумали названия.

– Да-а? – сказал Холодец. – Значит, если через пару лет изобретут турбоплюх и начнут искать турбоплюх-операторов, ты будешь в очереди первым?

Они шли по кладбищу. Приятели Джонни, ни слова не говоря, сгрудились теснее. Но мертвецов не было видно.

– Штука в том, что нельзя просто сидеть и ждать Блестящих Перспектив, – пробормотал Джонни.

– Эй, – вымученно веселым голосом сказал Ноу Йоу, – моя мама интересуется, почему бы вам, ребята, не сходить сегодня вечерком в церковь?

– Отстань, – чуть погодя ответил Холодец. – Ты эту песню каждую неделю заводишь.

– Она говорит, вам бы это не повредило. Особенно Саймону.

– Саймону? – переспросил Холодец.

– Мне, – пояснил Бигмак.

– Она говорит, тобой надо заняться, – продолжал Ноу Йоу.

– А я не знал, что ты Саймон, – сказал Холодец.