Джордж Гершвин: Путь к славе

Разумеется, поспешим мы добавить, вполне возможно, что и с автором и с нашим главным героем обошлись очень несправедливо и что весь этот эпизод лишь музыкальная модуляция. Такая интерпретация вполне правдоподобна, так как иначе трудно поверить в то, что в результате происходит; наш герой начинает тосковать по дому. Ему грустно; и если внимательно прислушаться к оркестру, это становится очевидным. Его охватывает всеподавляющее горестное чувство, что он здесь чужой, что он самое несчастное существо в мире, что он иностранец. Холодное голубое небо Парижа, вдалеке — устремленный вверх шпиль Эйфелевой башни, книжные завалы на набережной, ажурные тени каштановых крон на чистой, залитой солнцем улице, — к чему вся эта красота? Он — не Бодлер, страстно желающий оказаться "где-нибудь за пределами этого мира". Он страстно хочет быть именно в этом мире, в мире, который он знает лучше всего, в мире — не таком прекрасном, как этот, может быть, слегка сентиментальном и чуточку вульгарном, но именно поэтому своем. Свой дом, родина.

Но ностальгия — не роковая болезнь, и в нашем случае она длится недолго. В одно мгновение сочувствующий оркестр стремительно "посылает" на помощь другую тему, которую вводят две трубы. Должно быть, наш герой встречает соотечественника, так как эта последняя тема представляет собой шумный, веселый, уверенный в себе чарльстон, в жилах которого нет ни капли французской крови.

На какое-то время Париж исчезает; а оркестр звучит говорливо и с удовольствием, отпуская остроты и шуточки и некоторое время демонстрируя нам, что где бы ни встретились два американца, это всегда великолепно. Вскоре после этого является "Тема Прогулки № 2", которую с энтузиазмом подхватывает "Тема № 3". В конце концов Париж — не такое уж плохое место: между прочим, это просто великолепное место! Прекрасная погода, никаких дел до завтра. Снова возвращается тоска, но успокоенная "Второй Темой Прогулки", — это скорее счастливое воспоминание, чем приступ ностальгии, — и оркестр бурным финалом решает кутить всю ночь. Как было бы здорово оказаться сейчас дома, но пока — это Париж!

Согласно музыкальному справочнику Тейлора симфоническая поэма строится на нескольких основных темах: некоторые из них являются эпизодическими, проходящими, другие всесторонне разрабатываваются. Эти темы экспонируются, развиваются, видоизменяются и затем, переплавленные, возвращаются в симфонизированной манере; для ее формы характерна присущая рапсодии свобода. По своему стилю она плоть от плоти американская и в такой же степени гершвиновская, судя по тому, с какой изобретательностью соединены в ней составные компоненты джаза — блюз и чарльстон. Несмотря на характеристику, данную этой оркестровой пьесе самим Гершвином, в ней нет ничего от Дебюсси; и единственное, что роднит ее с "Французской Шестеркой", состоит не в сходстве основных стилистических признаков, а в острой проницательности, полном скрытой насмешки и иронии юморе, в шутовстве и издевке и общей небрежности тона, которые можно найти в некоторых ранних произведениях Мийо, Онеггера, Пуленка и в большой степени у Сати.

Тема прогулки, открывающая симфоническую поэму и звучащая в партии гобоя и струнных, не похожа на величавую поступь другой известной темы прогулки — в "Картинках с выставки" Мусоргского. Ее походка легка и непринужденна. Неожиданно музыка прерывается сердитыми гудками клаксонов — это стремительно несутся парижские такси. За ними следом несется мелодия мюзик-холла, которую исполняет тромбон. Пока американец продолжает свою прогулку по городу, кларнет вводит вторую "тему прогулки", более энергичную и бодрую. Соло скрипки знаменует собой переход к плачущей мелодии блюза, звучащей под сурдину трубы. (Вернон Дюк пытался отговорить Гершвина от использования этой блюзовой мелодии; но Гершвину она нравилась, и он считал, что она полностью соответствует его художественному замыслу. Того же мнения придерживался Уильям Уолтон.) Блюз сменяется мелодией чарльстона для двух труб. Когда блюз возвращается вновь, — это уже не плач и не жалоба; он полон силы и радости. Оркестровка сделана для полного симфонического оркестра, в состав которого входят малый и большой барабаны, цимбалы, трещотки, треугольник, два том-тома, четыре автомобильных клаксона, ксилофон, трещетки, проволочная щетка, коробочка, глокеншпиль и челеста.

"Американец в Париже" был исполнен 13 декабря 1928 года Оркестром Нью-Йоркского Филармонического симфонического общества под управлением Вальтера Дамроша. Открывали концерт Симфония ре минор Франка и "Адажио для струнных" Леке; программу завершала "Сцена у священного огня" из "Валькирии" Вагнера.