Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Однако проблема Оруэлла оказалась куда более серьезной, чем отказ в публикации рецензии. С просьбой издать «Скотный двор» он обращался к авторитетным, считавшимся независимыми издателям, - и получал отказы, причем издатели откровенно говорили, что отказы вызваны не художественными достоинствами произведения, а политическими соображениями. В какой-то момент антисталинскую книгу обещал издать Джонатан Кейп, один из наиболее известных лондонских издателей. Но и он, обсудив ситуацию с Голланцем, стал тянуть с договором.

Одновременно с Кейпом связался заведующий русским отделом Министерства информации Великобритании Питер Смоллет, предостерегший его от издания антисоветской притчи, вокруг которой в интеллектуальных кругах Лондона распространялись всевозможные слухи. Лишь через годы стало известно, что Питер Смоллет, он же Смолка, был советским агентом⁶⁷⁶, и предотвращение публикации в Англии «Скотного двора» было одним из его заданий. Вскоре после встречи Кейпа со Смоллетом Ору-элл действительно получил формальное письмо издателя с отказом в публикации:

«Я уже говорил Вам о реакции высокопоставленного чиновника Министерства информации по поводу “Скотного двора”. Должен признаться, что его мнение заставило меня серьезно задуматься... Я согласен, что публикация книги в данный момент может быть признана неправильной. Если бы притча касалась диктаторов и диктатур вообще, тогда опубликовать ее было бы вполне уместно, но в ней - и я сам теперь это вижу - так подробно описывается развитие событий в советской России вместе с двумя ее диктаторами, что ни к каким другим диктатурам, кроме России, книга относиться не может. И еще одно: притча, пожалуй, была бы менее оскорбительна, если бы господствующей кастой в ней не были свиньи. Я думаю, что изображение правящего слоя в виде свиней наверняка оскорбит многих, особенно людей мнительных, каковыми, несомненно, являются русские»⁶⁷⁷.

Оруэлл с известной долей юмора относился к происходившему. Чем больше он получал отказов, тем яснее ему становилось, что он написал хорошую книгу, что он стоит на правильном пути, что его опасения вовсе не являются больным воображением параноика. Англия действительно перестала быть свободной страной. В Англии реально существует цензура. Комментируя цензуру и самоцензуру того времени, Оруэлл писал в «Трибьюн»: «Собаки в цирке прыгают, когда дрессировщик взмахивает хлыстом, но хорошо дрессированный пес это тот, который кувыркается, даже когда хлыста нет»⁶⁷⁸. Оруэлл не был хорошо дрессированной собакой.

Из весьма авторитетного издательства «Фабер и Фабер» СFaber & Faber) поступило издевательское (или остроумное) письмо, рассчитанное на то, чтобы уязвить автора. Автором письма был фактический руководитель издательства видный поэт и драматург Т. С. Элиот: «Ваши свиньи умнее других животных и поэтому они более подготовлены к тому, чтобы руководить фермой. Что действительно необходимо (можно предположить) - не больше коммунизма, а больше свиней, думающих о службе обществу»⁶⁷⁹. Впрочем, издательство признавало, что «Скотный двор» - это одно из лучших произведений такого рода со времени появления свифтовского «Гулливера», что, безусловно, польстило Оруэллу, поскольку «Гулливер» всю жизнь был его любимой книгой.

В июне 1944 года единственный экземпляр рукописи, находившийся у автора, чуть не погиб во время бомбардировки. Это было время, когда немцы возобновили воздушные удары по Британии, используя ракеты Фау-1. Каждую ночь, иногда и днем, в Лондоне и его окрестностях происходили разрушительные взрывы, уносившие жизни. Один из снарядов 28 июня угодил в здание по соседству с домом Блэров. От взрывной волны их дом был частично разрушен. В квартире Эйлин и Эрика рухнули потолки. Произошло это днем, Блэров не было. Но среди жильцов их дома были убитые и раненые. Вернувшись, Блэры нашли в обломках тот самый последний экземпляр «Скотного двора». Он был «искомканный», как бы изжеванный, но текст был цел. Так что хотя бы в этом отношении Блэрам повезло.

В течение следующих двух месяцев Блэры жили у знакомых; затем сняли квартиру на верхнем этаже дома на площади Кэнонбери (Canonbery Square) в районе Айлинг-тон. Расположенный в северо-восточной части столицы, сравнительно недалеко от Сити, Айлингтон был местом жительства среднего класса, чиновников, политиков и интеллектуалов средней руки, главным образом связанных с Лейбористской партией и другими левыми организациями. Между прочим, через много лет именно здесь жил до своего назначения премьер-министром лейбористский лидер Тони Блэр - однофамилец Оруэлла, рекордсмен этой партии по длительности пребывания на посту ее лидера (1994-2007) и на посту премьер-министра (1997-2007).