Эарлин: Колыбель Смерти

– Отлично. В таком случае одна половина войск будет под началом Бертира, вторая – Эльдоры. Всадники же пусть находятся в резерве, ожидая сигнала. Далее, тэлиары расположатся у моста, а за мостом – эльфы. Вы прикроете отступление. Илардис окажет короткое сопротивление, а затем отступит и сам. Когда последний тэлиарский воин перейдёт на восточный берег, эльфы обстреляют мост катапультами. Это должно дать нам немного времени для отдыха и перегруппировки войск.

– Погодите, – вмешался Мальгерн, – получается, каэды вынуждены остаться в арьергарде? Марданиэль, ты принял меня за труса?! Как я могу бездействовать до самого конца?! Как мне смотреть в глаза женщинам, детям, беспомощным старикам, возложившим всю надежду на нас?! Как мне смотреть в глаза собственным воинам, своему народу, понёсшему колоссальные потери?! Нет, этот приказ я нарушу. Я буду сражаться в первых рядах!

– Владыка Мальгерн Вестник Луны, это приказ, не просьба. Вы сделали меня Верховным королём Первого Единства, так соизвольте же подчиняться. Вдобавок ко всему, Азулбан’нахаар всегда действовал непредсказуемо. Что, если часть его войск обойдёт нас и ударит по безоружным? Кто тогда будет защищать их? Или, если погибну я, Бертир, Илардис или остальные, кому подчинятся тогда воины?

Мальгерн вздохнул, скрестив руки:

– Да будет так, государь.

***

Осунувшееся лицо укутанной в шаль женщины средних лет обрамляли густые тёмные волосы. Сгорбившись, она, покачиваясь, сидела в кресле, словно отречённая от остального мира. Однако, когда в шатёр вошёл Марданиэль, женщина как бы ожила. Она выпрямилась, невзирая на резкую боль в животе; впавшие янтарные глаза заблестели, а посиневшие губы растянулись в подобии улыбке. Если бы не глубокий страх за мужа, поразивший её, как недуг, и подходящий к концу срок беременности, королева встала и заключила бы супруга в крепкие объятья.

– Нарвина, моя королева, – Марданиэль, встав на одно колено, поцеловал тыльную сторону ладони возлюбленной.

– Я ждала тебя, дорогой, – охрипшим голосом сказала королева, стараясь держаться ровно.

Марданиэль промолчал, не зная, что сказать.

– Не оставляй меня, Мар, мне невыносима разлука с тобой. Невыносимы мысли, что тебя могут убить. Прошу, останься.

– Для победы людям нужен король, сражающийся бок о бок с ними.

– А ребёнку нужен отец! Живой и здоровой.

Нарвина, потеряв силы, откинулась назад, закрыла глаза и тихо заплакала, позабыв о былой гордости. Будь королева в более здоровом состоянии, а Марданиэль не находился под угрозой смерти, она, несомненно, продержалась бы до последнего вздоха.

– Моя королева, – молвил Марданиэль ровным тоном, смотря ей в глаза, стараясь скрыть одолевающие его сомнения, – клянусь, я вернусь с победой, ради тебя и нашего ребёнка, потому что люблю вас обоих. Люблю превыше всего на белом свете, – он выдержал короткую паузу. – Когда вернусь, мы заживём прежней жизнью.

– Как прежде, уже не будет.

Тяжело вздохнув, Марданиэль направился к выходу.

– Только не забудь вернуться.

Марданиэль, остановившись, посмотрел на жену через плечо. Но так ничего и не сказав, государь ушёл, снова оставив Нарвину одну.

– Прощай, – шёпотом сказала она.

***

Тёмно-серые облака застилали небесные своды, скрывая солнце, насылая мрачные мысли и лишая солдат Первого Единства той маленькой искры, что ещё теплилась в их сердцах, не позволяя сдаться. Свистящий ветер крепчал, колыша знамёна: людей – с изображением расправленных белых крыльев на чёрном поле, и гномов – с позолоченной латной перчаткой, сжимающей три скрещённые стрелы.

Справа от основных сил рода людского находился легион озлобленных закованных в прочные латы гномов под началом Эльдоры, чуть поодаль от которых разместился Арафанор вместе со своим старшим братом Арстаном. Слева же – легион Бертира и лёгкая пехота Нали.

Марданиэль находился на холме вместе с Гарлом – королевским знаменосцем, могучим воином ростом почти в три метра, и просто лучшим другом. Покуда ветер поигрывал его русыми волосами, а Гарл хранил молчание, король следил за солдатами.

– Прекрасный день для битвы, государь, – наконец нарушил тишину знаменосец.

– Любой день, – отвечал спокойным голосом Марданиэль, продолжая смотреть на войско, – годен для битвы, коли воинам есть за что сражаться, за что умирать и во что верить.

– Государь, Гарл считает, что каждому из наших воинов есть за что биться. Гарл знает – государь их воодушевит.

– Взгляни на них: унылые, ослабленные, потрёпанные временем и горем, лишённые надежды, скованные страхом смертные, не знающие, что их ждёт впереди.

– Так или иначе, государь, те же чувства сковывают даже Гарла. Даже государя. Гарл прав?

– Прав, как всегда, прав, – тяжко вздохнул Марданиэль.

– Можно Гарлу узнать причину?