Едят ли покойники торты с клубникой?

Разумеется, Северин Блум понимает, что имеет в виду мальчик. У Петера при мысли одному провести ночь на кладбище поджилки трясутся. Луна тем временем снова выглянула из-за туч и освещает всех троих, как прожектор на сцене. Отец Эммы улыбается, скрестив руки на груди:

– Нет, не понимаю!

– Пап, да отстань от него! Он просто дрейфит!

Эмма – сама деликатность! А ведь она действует из лучших побуждений.

– Вот спасибо! – дуется Петер.

Сдала его с потрохами!

– А что, нет? Меня, может, и легко взбесить, а ты пугливый как зайчишка. – Эмма вошла в раж. День сегодня явно не задался.

– Не все же такие кладбищенские фрики, как ты! Нормальные люди не проводят время с покойниками.

– Кто бы говорил! Не ты ли всю неделю сидел у могилы Мартина?

– Так! Хватит препираться!

Уже поздно, Северин Блум слишком устал для всяких разборок. Он переводит взгляд с Петера на дочь:

– Она не хотела тебя обидеть, Петер. Не принимай ее всерьез. У Эммы сегодня был тяжелый день. Ей пришлось выпить кофе с вишневым пирогом и немного побеседовать с одной славной женщиной. Видно, никак не переварит.

– Ну, знаешь ли! – возмущенно перебивает его Эмма.

– Эмма, подожди! Я не закончил.

Это еще как посмотреть. Эмма считает, что отец и так уже наговорил лишнего.

– Петер, а почему тебе так хочется переночевать на кладбище?

– Не знаю. Понятия не имею! До сих пор мне дела не было до кладбища. Не разбирался я во всех этих тонкостях. Но теперь…

– Что теперь? – перебивает его Эмма, как и отец, с нетерпением ждущая объяснений. Сколько можно томить! Никаких нервов не хватит!

– Эмма! – Отец хлопает ее по плечу. – Дай ему договорить!

– Но теперь здесь лежит Мартин. И я хочу узнать, каково это.

«Надеюсь, ты все-таки собирался спать на земле, а не под землей!» – думает Северин Блум, но вслух не спрашивает.

– Ну хорошо! – говорит он. – И чего ты теперь от меня ждешь?

– Что вы вернетесь домой и позволите нам здесь ночевать. – Петер говорит все как есть.

– Не волнуйся, пап! Ничего не случится. Мы ляжем возле капеллы за кустом сирени. Там нас никто не увидит. К тому же мы наверняка проснемся, когда взойдет солнце, и сразу пойдем домой.

– Эмма, почему же ты мне ничего не сказала? Улизнула тайком ночью из дома. Ты хоть представляешь, как я перепугался?

– Ты от меня скрывал, что встречаешься с этой Функ. Значит, и у меня есть право на тайны! К тому же Петеру это было очень важно, а я не знала, разрешишь ли ты.

– И что?

Не думает же она, что так легко отделается.

– Прости, пап.

Что поделаешь? Не может же она вечно на него злиться. Эмма смотрит на папу умильным взглядом маленькой дочурки, который иногда тренировала перед зеркалом. Ну как отказать такой пай-девочке! Хотя довольно темно, эффект отчасти достигнут.

– Ах ты подлиза! – смеется отец.

– Значит, нам можно здесь остаться? – спрашивает Петер, пользуясь хорошим настроением могильщика.

– Так и быть. Только подыщите укромное местечко. Я на всякий случай поставлю будильник на шесть. Если не вернетесь до половины седьмого, я за вами приду.

– Спасибо, папа! – сглотнув, растроганно благодарит Эмма.

– Не за что! Только будьте осторожны. Если кто-нибудь будет здесь шататься, лучше спрячьтесь.

Кому здесь шататься? У Петера колени становятся ватными. Теперь он хотя бы знает, от кого у Эммы талант его пугать.

– Само собой! Мы ляжем прямо под кустом. Там нас никто не увидит.

– Ну ладно! Спокойной ночи! – И Северин Блум исчезает среди могил так же быстро и незаметно, как появился.

– Что он имел в виду? Кто здесь шатается? – не удерживается от вопроса Петер.

Эмма опять смеется:

– Ну ты и трусишка! Никто здесь не шатается.

– А кого же тогда имел в виду твой папа?

– Иногда на кладбище ночуют бездомные. Но крайне редко. Даже если сегодня ночью кто-то сюда забредет, под кустом он нас не увидит. Время от времени сюда приходят влюбленные парочки. Но им точно будет не до нас. Так что хватит трястись, пойдем уже! А то до рассвета здесь проторчим.

Впереди при свете луны ясно видны очертания маленькой капеллы.

– Вот, – говорит Эмма, – здесь нас никто не увидит!

Они раскатывают спальные мешки и ложатся. Спина к спине, как две сардины в масле.

– У твоего отца есть подружка?

– Что? С чего ты взял?

– Ну, эта Функ! Ты ее, похоже, сильно недолюбливаешь. А твой отец – наоборот.

– Кого это колышет? – пожимает плечами Эмма.

– Тебя, очевидно. Кто она и что собой представляет?

– А, да она из ведомства по делам молодежи. Везде сует свой нос, да еще вся из себя такая приветливая. Но кто сказал, что она его подружка? Она один раз приходила выпить кофе.

– А почему тогда ты так на нее сердишься?

– Пару недель назад она нагрянула к нам без всякого предупреждения. Какой-то идиот настучал на нас ведомству по делам молодежи. Типа детям на кладбище не место, и все такое! Вот она и разнюхивала что и как, задавала дурацкие вопросы. И именно ее отец пригласил на кофе! Но это еще не значит, что она его подружка!

В ушах Эммы звучит голос соцработницы: «Не хочу тебя злить при первой же встрече». При первой же нашей встрече!